– Это было бы достаточно жестоко, если бы он обманом заставил меня съесть Шипа! – возразил Тонат.
– Нет, – твердо ответил Келлен. – Это было бы жестоко по отношению к тебе. А этот рыбак не тебя хотел наказать. Позволить Шипу поплескаться в прохладной воде, потом выдернуть его на сушу и прикончить одним ударом? Нет, это слишком быстро. Недостаточно для мести.
На взгляд Неттл, этого было более чем достаточно, но она чувствовала, как сильно Келлен хочет оказаться правым. Он столько сил вложил в спасение Шипа, что теперь даже представить не мог, что все было напрасно. И Неттл тоже отчаянно хотела, чтобы он не ошибся. Поверхность воды задрожала. Рыбак не пошевелился, но лицо его просветлело, он весь напрягся. Инстинкты Неттл шептали, что это крупная рыба. Старая рыба, умудренная годами, гладкая, сочная…
Тонат выскочил из-за кустов, схватил пригоршню камней и швырнул их в воду.
– Эй! – взревел рыбак, когда по воде пошла рябь.
– Прекрати! – хрипло закричал Тонат. – Убирайся отсюда!
Неясно было, к кому он обращается – к рыбаку или к рыбе. Келлен и Неттл продолжали сидеть в кустах. Им пока незачем было высовываться из укрытия. Рыбак злобно глянул на невысокого разъяренного мальчишку на противоположном берегу, и выражение его лица живо напомнило Неттл западню. Внутри него таилась тьма и что-то шевелилось. Он опустил глаза, быстро собрал вещи и зашагал по тропинке прочь. Когда он повернулся спиной к берегу, Неттл выскочила и затащила Тоната обратно в кусты.
– С ума сошел? – рявкнула она. – Проклявший раз проклянет снова, помнишь?
Глава 8
Бласк
Яннику потребовался час на то, чтобы отыскать хижину рыбака. Хотя, в отличие от Неттл, Келлен не обладал сверхспособностью понимать чайку, даже он догадался, что птица вот-вот лопнет от самодовольства.
Рыбак жил в давно заброшенном фермерском доме. На осыпающиеся каменные стены он набросил крышу из стеблей камыша, а еще сколотил дверь из выловленных в реке досок. Хижина густо поросла вьюнком.
Тонат согласился посторожить. Внутри дом, что удивительно, был забит всяким хламом, там пахло плесенью и печеной рыбой. Сквозь дыры в камышовой крыше пробивались лучи солнца, освещавшие грязную комнату, в которой кровать заменяло брошенное на пол одеяло. Три стула сгрудились возле стола и большого распахнутого сундука, полного мусора и бумаг, испорченных водой.
– Только посмотри! – прошептала Неттл, обводя комнату взглядом. – Шип может быть чем угодно!
Чувства Келлена обострились, пальцы без перчаток подергивались. Воздух казался густым, бархатистым, дышать было трудно, словно он пытался втянуть в легкие паутину.
Здесь. Здесь рыбак наложил проклятие. Келлен почти видел мириады тонких шелковых нитей, протянутых навязчивыми мыслями от стены к стене. Чувствовал, как они цепляются к границам мира и исподволь меняют его форму…
– Келлен! – окликнула Неттл, выводя его из задумчивости. – Бессмыслица какая-то. – Она указала на стол и стулья, украшенные изящной резьбой в виде виноградных лоз, при этом покрытые пятнами грязи и плесени. – Мебель слишком хороша для такого места. И зачем ему три стула?
Келлен посмотрел на стулья, потом сунул нос в сундук.
– Может, раньше они стояли в доме побогаче, где жило больше людей, – предположил он. – В доме, который больше ему не принадлежит. Взгляни-ка.
Он вытащил из сундука детский чепчик, затем нарукавную повязку, какие носили клерки в Канцелярии. Следом – женский шарф, покрытую ржавчиной уздечку и заплесневелые письма, адресованные некоему мистеру Л. Бласку.
– Сувениры из счастливых времен, – прошептала Неттл. – Призраки утраченной жизни.
Работа, семья, красивый дом, лошадь…
– Думаю, они служат ему напоминанием о том, что его лишили счастья, – сказал Келлен. – Он смотрит на них и страдает, поскольку видит, что потерял. Их медленно разрушает сырость и непогода, и то же самое происходит с ним. Мир постепенно все у него забирает. Это опять происходит у него на глазах. – Келлен нащупал форму проклятия, понял, как работал разум проклинателя.
– И нам это поможет? – спросила Неттл.
– Да, – с неожиданной уверенностью ответил Келлен. – Это значит, что Шипа в сундуке нет. Тут лежат только воспоминания, которыми Бласк сам себя мучил. – Он опустил крышку. – Но Шип может быть где-то в доме. Ищем всё, что не вписывается в общую картину.
Они начали лихорадочно обшаривать хижину, подскакивая при каждом шорохе снаружи.