Вам уж точно не придет в голову построить храм в ее честь. Это было бы странно. Ведь поклоняться ей – все равно что возносить молитвы жестокому соседу или подкрадывающейся старости. И то и другое – неприятные факты, с которыми приходится мириться, но радоваться тут нечему. И все же служители Канцелярии верили – не в богов, нет, но от этого их вера не была менее горячей. Ими двигала трезвая, практичная убежденность, что людям нужна еда на столе, причем такая, которая не превратится в пепел и не начнет петь. Это была вера торговцев, уверенность в важности переговоров, справедливости, честности и здравого смысла.
Пусть служители Канцелярии и не любили это признавать, часть верований, на которых зижделось ее существование, мало отличались от тех, что нашептывали в сердце Мари. Обещания и сделки священны, и точная формулировка имеет значение. Все долги должны быть выплачены – до последнего пенни или последней капли крови.
В каком-то смысле Канцелярия была порождением Мари. Ребенком, бунтующим против всего, за что ратовали его родители, но который мог появиться только в стране, где вдоль побережья тянулась мерцающая полоса дикого леса.
Солнце уже клонилось к закату, когда на горизонте забрезжили очертания Миззлпорта, столицы Рэддиша. Огромный морской порт втиснулся в устье могучей реки, усеянное кораблями. Он был чересчур велик для Неттл, она никак не могла к нему привыкнуть. Большие города верховий и толпы людей, проживавших в их стенах, как-то укладывались у нее в голове. Но раскинувшееся перед ней бесконечное множество зданий, все эти черные крыши, блестящие в лучах закатного солнца, как змеиная чешуя… нет, для нее это было слишком.
– Вот куда мы должны направляться! – Келлен все никак не мог успокоиться после их спора с Галлом. Последнее слово должно было остаться за ним.
– Они не желают, чтобы мы путались у них под ногами, – очень тихо сказала Неттл. – И… возможно, Галл не хочет, чтобы мы узнали слишком много о его хозяйке.
Там, где заканчивался город, Неттл могла различить бледную линию мощных заграждений, которые отделяли Миззлпорт от Мари, окаймлявшей остальное побережье. Неприступный барьер высотой с шестиэтажный дом, с мощеной дорогой по верху, был гордостью инженеров Рэддиша. Они придумали его, чтобы, с одной стороны, держать обитателей Мари как можно дальше от Миззлпорта, а с другой – не дать Миззлпорту выплеснуться за пределы отведенных ему границ. Границы эти тоже были оговорены в Пакте.
Заграждения высились по обе стороны от Миззлпорта, а за ними простирались Маревые леса, похожие на длинный промокший шарф, который кто-то набросил на берег. По мере того как карета приближалась к морю, леса эти выглядели все более жалкими и не заслуживающими внимания. Взгляду не за что было зацепиться в серых зарослях, лишь кое-где поблескивала вода, а длинные дамбы, пересекавшие Марь крест-накрест, и вовсе придавали ей смиренный, укрощенный вид. Деревни, которые ютились среди деревьев, старались держаться вместе – этакие узелки кирпичного добрососедства под светлыми соломенными крышами. Все было как на ладони, никаких сюрпризов.
Марь тянулась вдоль берега налево и направо, сколько хватало глаз. Но сырая полоска леса казалась до обидного узкой. Она будто просматривалась насквозь, и можно было увидеть, где деревья начинали редеть и уступали место морю. Не так уж далеко – идти часа три, не больше.
Но только это неправда. Весь облик Мари был ложью. И эта мысль настолько противоречила ландшафту, что к горлу Неттл подкатывала тошнота.
Карета повернула к морю и помчалась по дороге, пролегавшей по гребню дамбы, которая возвышалась на шесть метров над кронами деревьев. Болотистые леса, подобно серому океану, шелестели по обе стороны сооружения, и в подступающих сумерках листва сливалась в густой туман. Вдалеке виднелись и другие загаченные[3] дороги, также бегущие к морю. Путь, проложенный над деревьями и частично защищенный Пактом, был самым безопасным.
Но о полной безопасности речи не шло, поскольку нигде не было видно других лошадей. Обычные лошади плохо переносили близость Мари. Одни пускали пену изо рта, обезумев от ужаса, и после так и не приходили в себя. Другие, заслышав шипящий зов диких болотных собратьев, очертя голову бросались вниз и тонули в трясине. Поэтому на здешних дорогах пользовались в основном педальным транспортом: велосипедными повозками, экипажами, велорикшами и тандемами. Но даже их с приближением вечера становилось совсем мало. Несмотря на защиту Пакта, люди старались не искушать судьбу и не ездить в Марь после наступления темноты.
3
Загаченный – покрытый гатью, настилом из бревен или хвороста для прохода по топкому месту.