… Полутемный бар утопал в клубах табачного дыма, за плотной завесой которого медленно двигались танцующие пары, подчиняясь отупляющему ритму транса. Эдди размешал лед в стакане, поиграл дорогой зажигалкой:
- Послушай, Лекса! Ты - классная девчонка, но не люблю я эти длительные отношения. Мой кайф - одна ночь. Как охота, понимаешь? – oн приподнял ее подбоpодок двумя пальцами, чуть наклонил свою тщательно причесанную голову, заглянул в зеленые глаза, и отшатнулся, растерявшись.
Такую горькую обиду, вот-вот прорвущуюся едва сдерживаемыми слезами, прочел он там, что понял: сегодня легкого прощания не получится. И обычный в таких случаях дежурный трёп неуместен. Чутье профессионального охотника подсказало: лучше уйти молча. В глубине души завозился червячок подозрения, что все это добром не кончится. Tаких, как она, нельзя обижать!
Лекса молчала, упорно изучая полированную поверхность стойки бара. Эдди пошел к выходу, пробираясь среди танцующих, ощупывая взглядом особенно симпатичных девушек.
A Лекса поглаживала кончиками пальцев теплое дерево стойки, пока не нащупала кончик нити, потянула ее. Нить сползла на пол, змеей зашуршала по стеклу, к которому с другой стороны прижалась та, вторая Лекса. И снова тот же расторопный паучок метался, старательно плетя узор смерти, но на этот раз не было самолетика, а был пьяный водитель, который неудачно дал задний ход. И был Эдди, расплющенный между задним бампером и стенкой тупичка, в котором находился бар. И все это: крики водителя, предсмертный хрип и кровь на асфальте, потонуло в сложном плетении паутины, а та Лекса, которая смотрела на это все из старинного особняка, тихо шептала:
– Это не я!
Eй просто хотелось спать, спать …
…Она постепенно выныривала из глубокого омута сна. Hе было сил открыть глаза.
- Пожалуйста не надо больше, - шепотом обратилась она неизвестно к кому. – Я больше не смогу!
- А больше ничего и не нужно, - проговорил женский голос где-то там, за опущенными шторами век. –Ты все уже знаешь, сестра!
Лекса открыла глаза и обнаружила себя лежащей на полу огромного зала в форме морской раковины. Она встала. Перед ней стояли три огромных массивных трона из розоватого мрамора. На них восседали три совершенно одинаковых хозяйки дома. У одной из них на коленях покоилось веретено, вторая держала в руках весы, третья поигрывала золотыми ножницами, и на спинке ее трона сидел черный ворон, поблескивая бусинками глаз.
- Это не я, – запинаясь прошептала Лекса. - Это не я! – шепот перешел в крик. – Я никого не убивала!
- Это верно, сестра, – проговорила сидящая посередине. - Ты не убивала, ты просто измеряла и назначала, потому что…
…лица всех сидящих женщин скрыло марево, внезапно сгустившееся в воздухе, и когда оно рассеялось, три одинаковых Лексы смотрели на стоящую напротив, пришедшую сюда в качестве гостьи…
- Ты и есть судьба! Александра… Лекса… Лахесис… Парками не рождаются - ими становятся. Не все, конечно, лишь избранные, и пребывают в этой роли до определенного срока. Мой срок истек - теперь твоя очередь!
- Но как? Почему я?
- Потому что когда избранным - таким как ты - бывает очень больно, они прядут свою собственную нить: из боли и слез. Твой собственный мир. Твой гобелен жизни. А я уйду в тот момент времени, когда боли еще не было и твой узор не был соткан.
Женщина спустилась с трона и подошла к Лексе.
- Ты пришла сменить меня, сестра! - она взяла девушку за руку.
Пронзительно крикнул ворон и все закружилось в сумасшедшем вихре. Маленькая черная …
…точка застыла в пушистой серединке цветка.
- Паучок, - догадалась Александра. - Паучок забрался в одуванчик. – Пусть сидит, - решила девочка.
Он не испортит чудесного букета, который она собрала для мамы. Маленький спортивный самолет зашел на посадку. Забавно подпрыгивая, пробежал по взлетной полосе. Александра звонко расхохоталась. Все сегодня смешило и радовало, потому что было утро упоительно-долгого летнего воскресенья. Впереди ждала лодочная прогулка на озере в парке, мороженное, мультики в летнем кинотеатре. Смешные мультики. И родители были смешными: они так беспокоились, чтобы дочка не обиделась на то, что её не взяли полетать на самолете над городом. А она и не обиделась вовсе. Чего обижаться? Ей и здесь не скучно, да и букет для мамы собрала.
Родители бежали к ней, широко раскинув руки для объятья. Отец успел первым, - подхватил на руки, закружил и посадил к себе на плечи. Александра устроилась поудобней и протянула маме букет.
- Какая прелесть, - женщина спрятала лицо в цветах, глубоко вдохнула сладкий, слегка терпкий аромат.
- Девочки, кругом марш, кататься на лодке, - шутя скомандовал отец.