Гаврила посмотрел на вооруженную ораву, перегородившую им дорогу и поинтересовался.
— А что раненые предполагаются?
— Во множестве, — обыденно сказал Сераслан, высунув голову наружу и становясь от этого похожим на червяка в яблоке. — Если все будет как в прошлый раз, то половина из них пройдет через мои руки. Исин посмотрел на лес копий, что сливался с настоящим лесом и дальновидно поинтересовался.
— А что будет с другой половиной?
— А этим вообще ничего не понадобится.
Гаврила посмотрел на толпу перед собой и неожиданно согласился с волхвом.
— Да. Смерть — лучший лекарь, это точно…
Сераслан закивал, хотел что-то добавить, но Исин перебил его:
— А ты тут, что один говорящий? Эти-то что, глухонемые? Почему молчат?
— Страх и гордыня, — охотно пояснил Сераслан. — Они бояться грядущего и молчат, чтобы страх их не стал ясен для окружающих. Большинству из них совсем скоро будет плохо… А вам вот повезло…
— Неужто? — удивился Избор. Он вспомнил, что было с ними утром, и что было ночью, и что было предыдущим вечером, и без стеснения засмеялся. Разочаровывать волхва не хотелось, и он ничего не сказал.
— Это почему же? — спросил Гаврила, подумавший о своих неприятностях.
— Вы находитесь в положении более выгодном, чем все эти люди.
— Что это значит? — подозрительно спросил хазарин.
— Это означает, что вы, скорее всего, останетесь живы…
Сераслан произнес эти слова без вызова, но они сразу же настроили Исина на боевой лад. Он выпрямился в седле и высокомерно поинтересовался:
— Хотел бы я посмотреть, на того, кто попытается помешать нам оставаться на этом свете, — грозно спросил он.
— Не торопитесь. Еще увидите. Оно вот-вот появится, — сделав вид, что не понял скрытой угрозы, успокоил его Сераслан.
Гаврила уже утомленный стоянием на одном месте и чувствующий, что с каждым потерянным мгновением за их спиной вырастает то ли остроголовый, то ли песиголовец, решил ехать.
— Я не собираюсь никого ждать. Я просто поеду вперед и все, — сказал он. — У нас есть дела в Киеве, и мы не собираемся задерживаться тут по пустякам.
— Это не пустяк, — серьезно сказал Сераслан. — Это обычай. А если вы поедете вперед, то хотите вы этого или нет, но вам придется сразиться с чудовищем.
Это ничуть не испугало Гаврилу. Он потрогал меч у себя за спиной.
— Да ради Бога! Если оно будет мешать мне, я просто его убью.
— Не сомневаюсь, что вы обязательно попробуете сделать это, — осторожно подобрав слова ответил волхв, — но прощу вас, поймите. Сейчас все это, — он широко махнул рукой, охватывая и лес и дорогу, — не просто дорога. Это место поединка и здесь существуют свои правила. А они гласят: «На поединок с чудовищем поединщики выходят по жребию». Те, кто стоит впереди нас, вытащили первые номера и вряд ли захотят пропустить всех вас вперед. Это их право.
Ему никто не ответил и он даже не понял, слушают его эти люди или просто смотрят вперед, пропуская слова меж ушей. Тогда он выбрал одного из них и обратился напрямую к нему.
— Что бы проехать дальше вам нужно будет поубивать всех тех, кто стоит впереди вас, или дождаться, пока это сделает чудовище. Все очень просто.
Исин, сбитый с толку многословием Сераслана, смотрел на него молча, а тот продолжил свой словесный натиск:
— Я вижу, вы ничего не знаете о том, что тут происходит и, вам небезынтересно будет прослушать мой рассказ. Заранее прощу извинить, если 6yдy излишне краток — зверь должен появиться, с минуты на минуту…
Он еще раз привстал, оглядывая дорогу впереди себя.
— Началось это года два назад. Тогда князю нашему начали доносить об страшных преступлениях, которые стали совершаться на этой дороге. Подробности расправ над бедными путниками были столь ужасны, что я не решаюсь описать вам подробности. По началу-то как всегда подумали на разбойников, но вскоре отыскались очевидцы, которые указали, что творят эти преступления не разбойные люди, а неведомое чудовище. Тогда еще толком никто ничего не знал. Это уж потом разобрались, что появляется оно на этой дороге три раза в год и всегда в одно тоже время. Два дня оно рыщет по дороге, растерзывая всякого, кто попадается на его пути, а потом пропадает неизвестно куда…
— Так убить его и делу конец! — Исин лязгнул мечом. — Сами не справляетесь — вызвали бы Илью Муромца, Ратибора или еще кого. Не отказали бы богатыри, помогли бы.
— Князь не хочет… — вздохнул волхв. — Он все больше иноземцев привечает…
— И что? — удивился Избор. — Неужто никто…
— Да нет. Всякие у нас тут были… Кого у нас только на нашем погосте нет — и франки, и шведы. Даже один индиец есть. На слоне приехал…
Он на мгновение запнулся и сообщил.
— Печенка у слона вкусная… Та вот. Князь-то наш обещал победителю свою дочь отдать в жены, да земли изрядное количество отрезать. Вот и лезут доброхоты.
— А хороша ли дочь? — поинтересовался Исин.
— Что дочь? — махнул рукой Сераслан. — Земли какие…Лес, луга…
— Стало быть, весь сыр-бор из-за княжьей дочки? — переспросил Гаврила. — Знаю я несколько человек. Все приличные люди, добрые богатыри и все не прочь покняжить в каком-либо месте. Если увижу кого из них, обязательно расскажу как до вас добраться…
Волхв кивнул немного отстранено, словно думал о чем-то другом.
— Пусть едут. Мы гостям всегда рады. Только опоздают твои друзья. Пусть они такой случай в другом месте ищут. А тут сегодня все кончится! — самоуверенно сказал он.
— Нынче ему конец придет!
— С чего бы?
— Так Боги хотят.
Эти слова ни чего не значили, и Избор только внимательнее посмотрел на волхва. Под его взглядом тот кивнул на воинов впереди себя и добавил.
— Если не они его убьют, то нынче я ему конец положу!
Исин не без высокомерия оглядел Сераслана и поинтересовался.
— И чем же ты его убивать собрался? Ни меча у тебя, ни палки подходящей.
— Божьим словом да Истиной, — не моргнув глазом ответил волхв. — Чем же еще волхву с нечистью биться, если не этим?
И Избор и Гаврила немало выслушали в своей жизни похвальбы, но сейчас слова волхва выглядели не просто отчаянным хвастовством, но и просто нахальством.
— Ну, дай Бог, — сказал Избор не желая препираться с Серасланом.
— Дай Бог, да сам не будь плох, — отозвался тот. Он что-то знал или мог, или надеялся на что-то.
— У саркинозов есть пословица, — сказал Гаврила, наклоняясь к нему. — «На аллаха надейся, а верблюда привязывай» — намекая на то, что простая надежда на Бога вряд ли способна сама по себе принести победу.
— Да, — подхватил Избор. — У нас есть пословица не хуже — «На Бога надейся, да сам не плошай»!
— Не оплошаю, — уверенно откликнулся священник. — Хотя… про верблюда это очень кстати… Это вы мне вовремя напомнили.
Он встал, достал откуда-то снизу пару платков и принялся завязывать глаза лошадям.
Ни Исин, ни Избор вопросов не задавали, но он сам объяснил им:
— Вид зверя настолько страшен, что лошади не выдерживают. Бегут или сходят с ума. А мне на них еще дальше ехать.
— Возвращаться? — спросил хазарин, глядя поверх головы волхва.
— Сначала вернусь, живых привезу, а потом в Журавлевское княжество…
— Ну? — обрадовался хазарин. — А я там всех знаю? Князя увидишь?
— Если повезет…
— Привет передавай!
— От кого?
— От Гаврилы Масленникова, от…
Гаврила кашлянул и хазарин осекся. Он посмотрел на Масленникова и поправился.
— Нет. От Гаврилы, пожалуй, не стоит привет передавать. Скажи, что те, кому он свой корабль одалживал, кланялись, обещали зайти при случае.
Сераслан кивнул, озабоченный более ближайшим будущим, чем встречей с журавлевским князем.
На дороге все оставалось по-прежнему. Люди неподвижно стояли каждый на своем месте. Изредка только тишина нарушалась железным перезвоном, когда кто-то из стоявших переступал с ноги на ногу. На копьях воинов развивались разноцветные флажки