Разбойники заходили на Исина с двух сторон. Он быстро окинул взглядом сначала одного, потом другого. После этого он сделал нечто такое, что озадачило разбойников больше, чем любая демонстрация силы. Он бросил меч.
Протянув вперед руки, хазарин пошевелил пальцами. Хищно так, неприятно для противников. Это шевеление, хотя и было едва видно, но как-то интуитивно разбойники почувствовали его. Левый взмахнул мечом, но Исин легко, против всяких правил поднырнул под лезвие и, ухватив разбойника за кисть, остановил руку и резко вывернул ее. Раздался отчетливый хруст и разбойник вскрикнул. Исин мог бы этим и ограничиться, но он не останавливая движения руки локтем достал горло врага. Голова бородатого запрокинулась и хищно сверкнув зубами он упал вниз. Исин наклонился, пропуская другой меч над головой, и вытянутой ногой достал его владельца в живот. Тот глухо ухнул, и молчаливые развалины огласились воплями боли. Прошло всего несколько мгновений, и двое из них уже марали кровью камни под собой. Только тут разбойники начали догадываться, с кем свела их несчастливая судьба, и взялись за витязя всерьез. Мечи заходили кругами, рассыпая по стенам голубоватые блики хорошо отточенной стали. Но что такое эта сталь для окрыленного бешенством хазарина? Он крутился еще быстрее, а кулаки его, казалось, были крепче самой крепкой стали. Гавриле он сейчас показался похожим на ветряную мельницу. Он весело вертелся между рубивших вокруг него воздух мечей и задевал то одного, то другого то рукой, то ногой. Через минуту последний оставшийся невредимым разбойник огромной летучей мышью мелькнул на выходе и пропал в темноте.
Пятеро остальных остались за стенами, оглашая своды убежища стонами и предсмертными хрипами. Исин увидев, что врагов у него больше не осталось, сел на камень и горестно охватил голову руками.
Все также молча — пока шла драка он не проронил ни слова — Гаврила подошел к нему, похлопал по плечу. Исин не заметил этого. Гавриле нетрудно было представить, что сейчас происходит в хазарской душе.
— Ты еще по земле покатайся. Камни погрызи, — как мог язвительно сказал Масленников. — Как красная девка, честное слово! Вывернемся. У нас украли и мы украдем…
Сравнение с женщиной уязвило хазарина, и он встал. Разбойники среди камней скорчились, стараясь казаться незаметнее.
— Эй вы, воронье, — крикнул он, обращаясь к тем, кто лежал на земле. — Вон отсюда! Коней оставьте … Если еще кого за разбойным делом замечу — на себя пеняйте …
На выход крадучись проползли две тени и слились с темнотой. Гаврила прислушался. В лесу не было слышно ни ржания, ни грохота копыт. Устрашенные разбойники не посмели ослушаться Исина и взять коней.
— Будет у нас по заводному коню, — сказал Гаврила. — Хоть какая-то польза от всего от этого.
Более не думая о разбойниках, он отвернулся от выхода. Взгляд его упал на сотника. Тот уже в н вышел из своего горестного оцепенения, и сам искал глазами Гаврилу.
— Остроголовые! — в озлоблении крикнул он. Хазарин ждал согласия и громовых проклятий, но Гаврила только пожал плечами.
— Может быть. А может и песиголовцы или Муря, или еще кто-то… Много их желающих на дармовщинку.
Темнота позади них раскололась шагами. Нехорошо скалясь, Исин повернулся на шум. Впереди ничего не было видно и он вытянув вперед руки, сделал несколько шагов. Вдруг Гаврила увидел, как опали напряженные плечи сотника. К развалинам шел Избор. Ни слова не говоря, он прошел мимо хазарина. Тот проводил его взглядом не зная что и подумать.
— Пришел, — сообщил Избор. В глазах его была тоска и скука. Гаврила даже не стал ничего спрашивать. И так все было ясно, но Исин еще верил во что-то, надеялся.
— Ну? — вытянулся он.
— Баранки гну, — хмуро ответил Избор. — Ослеп. Что ли? ЗАХОТЕЛ и пришел…
Он обхватил голову руками, словно не желал дать ей укатится в кусты. Друзья молчали. Что бы все стало окончательно ясно воевода добавил.
— А не захотел бы, так и не вернулся бы…
Он вспомнил то, что пережил тогда, когда талисман не дал ему уйти от костра. Тот страх и одновременно неодолимую силу, приковывавшую его к полянке и костру. Теперь этого не было. Ничего теперь не было. Он протянул руку к Гавриле и тот, все поняв, положил в нее талисман. Мгновение Избор колебался — золото и камни блестели как настоящие, да что там «как». Они и были настоящими. Но волшебной силы талисмана в них не было…
— Мы тоже проверили, — сказал Гаврила. Рассказывать он ничего не стал.
— Вижу…
Грязным сапогом он брезгливо отбросил отрубленную руку, покачал головой. Подержав украшение в руках, он с отвращением отбросил его в сторону. Для него сейчас это был не кусок золота, который стоил денег, а напоминание об их собственной глупости и самонадеянности. Все было плохо…Так плохо, что улыбка Исина показалась оскорблением.
Поймав хмурый взгляд Избора, хазарин вдруг, улыбнулся еще шире. Он нагнулся и подобрал никому теперь не нужное украшение.
— Зачем он тебе?
— Зачем? — голос хазарина был странно весел. — Как сказать…
Он посмотрел в звездное небо и неожиданно спросил.
— Как думаешь, в чем проявляется сила Богов?
Гаврила покачал головой, но ничего не сказал.
— А ты сам как считаешь? — спросил Избор.
— По-моему сила Богов в выполнении обещаний.
— И что? — не выдержал Гаврила. — Какое отношение имеют Боги к этой подделке?
— Подделке ли? — загадочно улыбаясь, ответил хазарин. Избор от его слов встрепенулся, но Гаврила сказал:
— Ты же своими глазами видел, что тут произошло. Сам ведь руку приложил…
— Тот-то и оно! — радостно начал хазарин, но тут же сам себя перебил. — А что произошло? — вкрадчиво поинтересовался он. — Что произошло с тем, кто украл у нас «Паучью лапку»?
— Ничего! — сказал за Избора Гаврила. — Ни-че-го!
Исин широко улыбнулся, и от этой улыбки в Гавриловой душе против воли зашевелилась надежда.
— Ничего? — переспросил хазарин. — А это?
Осторожно, боясь испачкаться в крови, он поднял отрубленные руки. Не успевшие еще остыть куски плоти качались перед ними, словно ветки предназначенные для костра.
— Если это ни-че-го, — он, как и Гаврила только что, раздельно повторил его слово. — То, что тогда такое «гнев Богов»?
Некоторое время они молчали. Исин улыбался, Гаврила хмурил брови, а Избор беззвучно шевелил губами, сопоставляя что-то.
— Не хочешь же ты сказать… — начал было он.
— Хочу, — кивнул Исин. — Он отобрал у нас талисман, но не прошло и минуты, как он умер!
Гаврила нагнулся, отыскивая атамана, но не нашел его. Оба трупа, что остались тут имели по две руки.
— Нет его, — удивился Гаврила.
— Что ж он нам померещился что ли?
Исин сам пощупал темноту под ногами.
— Да, ладно! Значит, помирать пополз. Руки-то тут?
— Тут.
— А куда ему без рук?
Слова хазарина, и главное его уверенный тон, что-то повернули в Гавриле. Противясь этому, он напомнил.
— Он погиб от меча, от твоего меча!
— Да, меч был мой, — согласился хазарин. — Но кто скажет, в чьей руке был я сам? Сами же знаете, что Боги часто выбирают человека для свершения своих замыслов. Князь и тот не все сам делает. Кое-что поручает и нам.
Гаврила понимал куда тот клонит, но посмотрел на него свысока. Что бы их славянские Боги, да через хазарина… Других, что ли рядом не было?
— А не слишком ли ты заносишься? У тебя ведь свои Боги…
Исин помолчал, а потом все-таки ответил.
— Тут другие Боги. И они такие же мои, как и ваши.
— Проверим, — неожиданно легко согласился Избор. Он слушал разговор, примеривая их слова к своему разуму. Он не забыл. Что случилось с ним самим несколько часов назад. На самом дне души еще теплилась надежда. Воевода переосмыслил многое, но даже сейчас ему не хотелось думать о том, все что они сделали они сделали для защиты подделки.
— Как? — спросил Гаврила. Он не верил Исину, и не надеялся на чудо, но разобраться в этом, конечно стоило.
— Разбойники, — сказал Избор. — Исин тут не последних побил. Они будут отбирать у нас эту штуку до тех пор, пока всем не станет ясно. Только ты их рубить не спеши, что бы уж наверняка узнать…