— Через пять дней талисман будет у меня, — закончил колдун. — Это все мои новости…
— А когда он будет у меня? — С тем же лёгким презрением спросил Игнациус. Шар окрасился красным. В словах Игнациуса Митридан не слышал радости, но Шар нельзя было обмануть. Густота красного цвета была такова, что Игнациусу впору было подпрыгнуть, да заорать что-нибудь радостное, но маг молчал.
— Как только я получу Ломейский ключ.
Игнациус, словно слышал об этом в первый раз, недоумённо задрал брови.
— У тебя губа не дура…
— Мы ведь договорились… — напомнил колдун несколько озадачено. Маг медленно кивнул, словно тот напомнил ему о чём-то неважном…
— Да помню, я помню… Получишь ты ключ, получишь. Когда мы встретимся?
Шар только что наполненный ярко-алым светом мгновенно, без перехода, вспыхнул ослепительной желтизной. Этот свет словно оглушил колдуна. Он остался стоять, так и не ответив на вопрос мага.
— Что ты молчишь?
— Ты где сейчас?
Игнациус отдалился от своего Шара и Митридан увидел уже знакомую комнату, стол у стены, на котором стоял бронзовый конус, покрытый причудливыми вырезами и выдавленными в металле фигурами змей — тот самый Ломейский ключ.
— Вечный город потому ещё вечный, что ты тут вечно занят… — пошутил маг, выпуская самую малость бушевавшей в нём радости во внешний мир. — Сижу своём доме, о тебе вот думаю. Как ты там? Сыт ли? В тепле ли? Не обижает ли кто?
От этих слов желтизна в Шаре исчезла, затопленная зелёной мутью. Митридан смотрел на неё и чувствовал, как откатывает от сердца ощущение нежданной беды.
— Уснул что ли?
— Думаю, — медленно произнёс Митридан. — Соображаю, как лучше.
Он помолчал ещё какое-то время, потом предложил.
— Я собираюсь в Мараканду. Давай встретимся прямо там, на ярмарке? Встретимся и обменяемся. Ты мне — ключ. Я тебе — талисман.
— Хорошо, — легко согласился маг. — Мне не к спеху. Когда ты там будешь?
Колдун склонился над Шаром, начал рассуждать вслух.
— Так. Тут у меня дел ещё дней на пять-десять, ну и добираться недели три. Через месяц.
— Хорошо, — легко согласился Игнациус. — Значит через месяц в Мараканде.
И Шар вновь полыхнул желтизной.
Колдун смотрел в шар до тех пор, пока не убедился, что свет в нём исчез и теперь отражает только его улыбающееся лицо. Тогда колдун словно маску стащил с себя простоватую улыбку и, опустившись на лавку, погладил стеклянный бок. Если б не Шар!
Игнациус врал. Шар показал это, изменив цвет. Не хотел он ни отдавать Ломейский ключ, не было у него и желания встречаться с ним в Мараканде. Вообще весь этот разговор стоял на лжи, разве что радость мага была не поддельной.
Митридан мрачно хмыкнул. «Правда, и ложь у него также была самой настоящей, без подделки».
Он и самого начала не особенно доверял этому магу из Вечного города, но очень уж нужен был Ломейский ключ.
Ещё тогда, когда они встретились в первый раз, Митридан удивился, что за неизвестную вообщем-то вещь тот готов отдать Ломейский ключ. Теперь становилось понятно, откуда шла такая щедрость.
«Обманет, — решил колдун. Потом поправился. — Попробует обмануть… А где и как?»
Сейчас Игнациус твёрдо знал только две вещи: во-первых, что Митридан сидит в тереме Журавлёвского князя, а во-вторых, то, что через месяц он будет в Мараканде. Где-то в одном из этих мест он должен будет напасть на него, чтобы отобрать талисман, либо искать его на всех дорогах, что ведут в Мараканду. Прямо сейчас он это вряд ли сделает. Шар не обманешь. Он действительно сейчас сидит в Вечном городе, и, что бы там не говорили про таких как он, добраться сюда за один миг никак не сможет. Да и не зачем ему делать это — нужного ему талисмана у Митридана пока ещё не было.
Колдун поднялся, прошёлся по комнате, заложив руки за спину, вернулся к столу. В задумчивости он сдёрнул тряпку с полузаконченной фигуры и стал доделывать отложенную работу.
Мысли текли сами собой.
Игнациус, сомнений в этом не было, был сильным магом, и его следовало опасаться всерьёз. Не прятаться, конечно, по крысиным норам, но быть готовым к нападению — обязательно.
«Я сказал ему, что через пять дней талисман будет у меня — подумал колдун. — Значит, и ждать его в гости нужно вряд ли раньше, чем через пять дней. Огромную радость так же сложно вытерпеть, как и огромное горе. Да. Пять дней. А потом он придёт прямо сюда, чтоб отнять».
Руки работали сами собой, и вскоре восковая голова обрела цвет и форму плоти. Вынырнув из задумчивости Митридан осмотрел её, остался доволен и начал готовиться к колдовству. Вокруг фигуры он начертил круг и расставил пять светильников.