— Для дела. Я приехал к нему из самого Киева. Мне сказали, что он лучший в этих землях лекарь и знаток трав.
— Лекарь? — удивился воин. — Какой же он лекарь? Тут жил княжий гость. А лекарь живёт дальше по улице.
Он махнул рукой в сторону. От этих слов озабоченность, что присутствовала на лице Игнациуса, растаяла, словно снег в бане.
— Какое счастье! — Воскликнул он, и воин не на мгновение не усомнился, что заезжий купец и впрямь счастлив. — А я уж, было, подумал, что напрасно столько проехал. Так, где же он живёт?
Страж неопределённо ткнул рукой сторону.
— Там.
Игнациус уронил ещё одну монету, сделавшую воина вдвое словоохотливее.
— Вон видишь дом с железным петухом на крыше?
Игнациус кивнул, посмотрел на угли у себя под ногами.
— Да. Не повезло княжескому гостю. Стоило ли ехать в гости, чтоб сгореть?
— Этому стоило, — тут же откликнулся страж. — Не самый лучший был человек. Колдун. Сволочь.
— Да ну! — удивился Игнациус. — Колдун? А я слышал, что колдуны не горят?
— Горят! — с уверенностью и удовольствием развеял его сомнения воин. — Ещё как горят! Костей даже не осталось! Всё подчистую с дымом ушло!
— Ты так говоришь, словно сам и поджёг… — засмеялся Игнациус. — А? Нет?
— Да нет… Не я. Другой смельчак нашёлся…
Сожаление, проскользнувшее в голосе стража, похоже, было самым настоящим. Игнациус, уже повернувшийся чтобы уйти, спросил:
— Что ж это за смельчак, что решился на колдуна руку поднять?
— Не смельчак. Дурак местный.
Слово для Игнациуса всегда оставалось только словом. Он предпочитал во всём убедится лично.
— Поймали? Я слышал, что князь у вас крут, да на расправу скор.
— Правильно слышал. Всё так и есть, только убежать успел дурак-то…
— Ловят? — спросил Игнациус, не сомневаясь в ответе.
— А то… Он ведь не просто колдуна убил и сбежал.
Надеясь получить и третью монету, воин наклонился к уху.
— О колдуне поговорили бы и забыли, и горевать то бы никто не стал — чужой человек… Он что-то важное унёс.
— Дурак? — недоверчиво произнёс Игнациус. — Какой же он дурак, если сбежал, да ещё и золото с собой прихватил? Это он поумнее нас с тобой будет!
Воин оглянулся и понизил голос до шёпота.
— Какое золото? Вещь он колдовскую какую-то прихватил. Князь наш за неё готов был колдуну семь шапок жемчуга отвесить, а Гаврила утащил… Семь шапок!
Глаза у него выпучились, словно он сам был князем и страдал оттого, что пропала чудная диковина.
— А что за вещь-то?
Воин пожал плечами.
— Не знаю. Может шапка-невидимка, а может и сапоги-скороходы… Или вовсе меч-кладенец.
Краем глаза Игнациус увидел, как стоявшие с другой стороны пепелища дружинники сдвинулись с места и направились к ним.
«Деньги почуяли, — понял маг. — Пора уходить».
Денег жалко не было, но не хотелось оставлять в их памяти образ заезжего купца, интересовавшегося пожаром. Он кивнул воину и пошёл к дому с железным петухом.
— И костей не осталось, — повторил он в полголоса. — Понятно, почему не осталось.
То, что не укладывалось в головах у княжеских дружинников, в его голове сложилось как мозаика — кусочек к кусочку. Кости Митридана сейчас были в другом месте, вместе с волосами, мясом и сухожилиями.
Колдун просто сбежал, заморочив голову доверчивым дикарям.
Даже не самый хороший колдун мог бы спасти от пожара свой дом, а Митридан был не из последних, но даже если что-то и помешало ему сделать это, то на пожаре остались бы следы магии, следы магических вещей, что всегда сопровождают по жизни любого мага. Любого — от простого деревенского колдуна, до члена Совета.
А их тут не было!
Размышляя, что же делать дальше он дошёл до дома с петухом, оглянулся. Его недавнему собеседнику дела до него уже не было. Тот стоял, глядя в сторону корчмы — нежданные деньги явно жгли руки. Игнациус усмехнулся простоте и предсказуемости людей и направился прочь от пожарища.
Предстояли поиски, но он был готов к ним.
Глава 8
Вино тут, конечно, было — куда ж без него, люди везде одинаковы, но Игнациус, чтобы не выходить из образа, который для себя создал, попросил принести мёду. Да и интересно было, что ж это такое — мёд…
Говорил ему Тьерн Сельдеринг, что это единственное, что есть стоящего в этих краях, только как ему, Тьерну-то, на слово верить?
Итак, кувшин мёду и курицу пожирнее.
Кувшин поспел быстро.
Оглядывая общий зал, Игнациус прихлёбывал из глиняной кружки, что принёс мальчишка-прислужник вместе с кувшином, и ждал курицу.