Гаврила только сглотнул. Щедрый незнакомец понял его правильно.
— Тогда дров принеси, а я её пока…
Он сделал рукой жест, не суливший курице ничего хорошего.
Подстёгиваемый голодом, Гаврила вихрем пронёсся по кустам, набрав охапку сушнины, но как он не торопился Масленников, незнакомец оказался ещё быстрее. К тому времени как Масленников подошёл к огню, над ним на прутике вертелась куриная тушка. Он нерешительно потоптался рядом — мало ли вдруг да передумал доброхот, но тот кивнул, указывая на место по другую сторону костра.
— Как звать-то тебя, добрый человек? Кто ты?
— Да считай, что купец, — после мгновенного колебания ответил незнакомец. — Да. Купец…
— Коврами торгуешь?
Гаврила робко тронул скатанный в трубку ковру. Занятый курицей благодетель поднял голову.
— Что? Да. И коврами тоже…
— А звать тебя как?
— Игнациусом родители прозвали…
Гаврила посмотрел на него с симпатией, как на равного. Надо же, как не повезло человеку. А по виду и не скажешь.
— Да-а-а-а… Учудили твои отец с матерью… Что это они так? Не любили тебя, что ли?
Игнациус пожал плечами.
— Назвали и назвали… А ты кто?
Гаврила по привычке подбоченился, надеясь, что его имя что-нибудь скажет незнакомцу.
— Гаврила я Масленников.
Он ошибся. В этих местах его уже не знали.
— Купец? Маслом торгуешь?
Гаврила махнул рукой, отметая все печали в прошлое. Ну не знает его никто, так и хорошо. Так легче от князя прятаться.
— Отец торговал…Пока не разорился…
У Игнациуса в голове бродили совсем другие мысли. Он осторожно потрогал истекающую над пламенем жирную тушку ножом и решительно снял её с костра. Курицу он украл ночью же, выбрав ту, что пожирнее. Понимал, что её придётся и ему есть.
Сбросив жаркое на широкий лист лопуха, одним ударом он рассёк птицу на две части. Облако пара рванулось вверх, прямо к жадно раздутым ноздрям Гаврилы. Взяв свою половину, Игнациус жестом предложил Гавриле другую. Того дважды просить не пришлось. Его челюсти сомкнулись, вырывая куски белого мяса. Курица даже не исчезла в одно мгновение. Она растаяла. Глядя, как славянин жадно отрывает куски мяса, Игнациус подумал.
— «Голодный… Денег нет… Украсть или отобрать не решился… Один не дойдёт. Такому попутчик нужен. Согласится… Должен согласиться…»
— Ты, прям, волшебник, — облизывая пальцы, прочавкал Гаврила, прервав его мысли.
— Неужели заметно? — как-то странно спросил попутчик. В его глазах опять мелькнули давешние льдинки, но теперь Гаврила не обратил на них внимания.
— А то! — восторженно сказал он. — Такую курицу даже в печи приготовить, может и сам я бы не смог, а тут на простом костре, без травок…
Убив в себе голод, Масленников стал смотреть на мир веселее. Он восхищённо покачал головой.
— Ну, волшебник — не волшебник… — облегчённо сказал Игнациус, — а около колдунов потёрся. С одним даже, можно сказать, дружбу вожу…
— А я тоже, — не ударил в грязь лицом Гаврила. — И князей и колдунов знаю…
Он понизил голос и произнёс, подняв повыше, к лицу нового знакомого полу своей волчевки. От неё шибало уксусом, но тот и не поморщился.
— Видишь волчевку? Князь подарил!
Игнациус только головой покачал. Гаврила усмотрел в его жесте недоверие и горячо добавил.
— Да я вообще в Киев по колдовскому делу иду…
— Да ты важный человек! — спохватившись воскликнул Игнациус. Облизывать пальцы он не стал, а вытер их о траву. Гаврила хотел, было поддакнуть ему, но некстати вспомнил вчерашний день. Он потускнел и ничего не ответил, просто махнул рукой — мол понимай как знаешь. Игнациус, словно не заметил Гавриловой грусти, продолжил:
— А я ведь тоже в Киев иду… И тоже по делу…
Гаврила без любопытства кивнул. Понятно, что за дела у купца — товар, деньги, опять товар… «А хорошо бы вместе с ним, прям до самого Киева…» — подумал он, глядя на куриные кости. — «Жаль, только, что телеги у него с собой нет». Он на всякий случай оглянулся. Телеги и вправду не было.
— А что без товара? Хоть бы телегу с собой захватил… С одного ковра не сильно разбогатеешь.
— Вот за тем и иду, — кивком согласился с ним Игнациус. — Попали у меня три телеги с товаром. Найти не могу, а друг мой Митридан…
Гаврила от неожиданности схватил нового товарища за руку прямо через костёр.
— Митридан? Ты сказал Митридан?
— Ну, сказал… — как мог удивлённо и с робостью ответил Игнациус — А что, сказать нельзя?
— Истинно, мне Боги ворожат! — хлопнул себя по коленям Гаврила, и добавил, глядя на ничего не понимающего купца: