Митридан не думал, что Мазя догадался, что попало к нему в руки — об этом не знал и сам Митридан, а он-то был поумнее разбойника. Однако Мазя мог посчитать, что кто-то может дать за безделушку гораздо больше, нежели ему обещал Митридан и искать таких богатеев он стал бы в ближайшем большом городе — в Киеве…
Конечно, возможности узнать всё доподлинно у колдуна были, но они, эти возможности, лежали сейчас в том самом заветном мешке, что мучительно медленно тащил в Киев Гаврила Масленников.
Митридан вдохнул чистый Киевский воздух и выдохнул его пополам со злостью и раздражением. Чего б он сейчас не дал за свой Шар! За подставку из павлиньих лап! За амулет. За…
Он вздохнул ещё раз, успокаивая себя. Всё у него будет. Всё! И, в том числе, и это…
По-другому быть просто не могло! Не могло и всё тут!
Только вот Гаврила не шёл…
Что там нетерпение! Колдун готов был сам начать грызть себя, если б это помогло делу!
Не мог он позволить себе потерять и Гаврилу и мешок, потому что это означало и потерю талисмана и шара.
Шар у него был особенный. Таких на весь обитаемый мир всего раз, два да обчёлся. Со своим Шаром колдун мог заглянуть в недавнее прошлое. Тут, конечно не только в Шаре было дело, но и в заклинаньях, но уж их-то Митридан знал.
Он представил, как укладывает Шар в подставку, и прошлое открывается перед ним… Колдун заскрипел зубами. Один взгляд! Всего лишь один! Кровавый туман занавесил глаза. Он пришёл в себя, и тут же оглянулся — не промелькнула ли знакомая фигура. Злоба грязной мутью оседала на дно души.
Нет. Об этом лучше не думать. Лучше искать в толпе гостей, спешивших в Киев знакомое лицо…
Оно промелькнуло около полудня.
Митридан моргнул несколько раз, не веря глазам — знал, что может такое почудиться. Уже трижды за сегодняшний день он так же вот вскакивал, вглядываясь в похожее лицо, но морок проходил, и он усаживался на своё место. Похожие на Гаврилу селяне шли по своим делам, не обращая внимания на Митридана, но в этот раз…
Хотя теперь колдун был уверен, что видит перед собой своего посланца, он не поспешил вскакивать на ноги бросаться ему на шею. Остановило его порыв то, что рядом с одной знакомой рожей имелась и другая, тоже знакомая. У колдуна на миг похолодело в груди, но тут же это чувство смыло волной злобы.
Не скрываясь, словно бросал вызов, рядом с Гаврилой, крутившим головой по сторонам, спокойно стоял Игнациус.
— Жив! — прошептал он. — Жив!.. Не взяла отрава!
В одно мгновение всё в голове Митридана переменилось. Гаврила с мешком означали для него славу и могущество, а вот Игнациус… Игнациус означал смерть, а может быть и что похуже. Колдун уселся обратно в пыль. Чеши голову — не чеши, а другого выбора у него не было.
Задача усложнилась.
Мешок надлежало вернуть так, чтоб ненароком не повстречаться с имперским магом. Митридану достаточно было одного взгляда, чтоб понять, что с мешком всё в порядке и этого же взгляда достало, чтоб понять, что добыть его будет трудно… Игнациус скалился, словно чувствовал, что за ним наблюдают.
— Скалься, скалься… — пробормотал Митридан, чувствуя, как возвращается самообладание. — Недолго тебе скалится, скотина вероломная…
Он отошёл за воз сена и достал из мешка рыжие волосы, те же, что уже раз помогли ему обмануть Игнациуса в Журавлевце.
Совсем просто было бы надеть личину, но это помогло бы только будь его противником обычный человек. А тут ему противостоял маг. Именно по этому и сам Игнациус не воспользовался ей. Прячь лицо под ней — не прячь, знающий человек всегда отличит одно от другого…
Высунув голову из-под воза, Митридан смотрел, как его мешок движется в двух десятках шагов от него, и пошёл следом.
Следить за Гаврилой было легко — он не прятался, не клал петли, словно заяц, да и делай он всё это, пользы для него всё одно не было бы никакой. Митридан смог бы найти его и с закрытыми глазами. Волшебство, что нёс в мешке незадачливый холоп журавлёвского князя, чувствовалось колдуном как тепло костра, как свет звёзды в ночном небе.
Идти пришлось не долго. Понятно было, что первым делом они поищут место, где можно будет голову приклонить.