С замершим сердцем он считал выходивших из темноты, страх колыхнулся в нём словно поганое болото и вдруг начал подниматься, чтоб затопить всё его естество. Он не мог крикнуть — страх перехватил горло, но это даже не пришло в голову.
— Вот он! — сказал один из них, что держал в руках деревянную бадью. — Вон стоит. И мешок… Всё как говорили.
Гаврила подумал, было, что надо бы мешок поближе придвинуть, но страх уже сковал руки и ноги. Голос из темноты спросил:
— Помнишь, что делать нужно?
Тот хмыкнул.
— Помню…
Лёгким скользящим шагом, держа бадью чуть на отлёте, киевлянин в два шага добежал до стоявшего столбом Масленникова и опрокинул её на него. От неожиданности Гаврила вскрикнул. Может быть, он сказал и побольше, но волна густого острого запаха заставила его закрыть рот. Глаза защипало. Он упал на землю и кашлял, словно больная лошадь. В одно мгновение одежда стала грязной и липкой, а сам он превратился в в что-то похожее на шевелящуюся кучу отбросов…
…Чужая сила возникла рядом с магом неожиданно, словно подкралась и теперь навалилась на плечи. Игнациус повернулся, почувствовав её, но слишком уж он увлёкся, перетирая в труху неподатливое дерево. Враг обрушил на него магический удар оглушающей силы. Маг попытался повернуться, но чужая сила сковала его, и он почувствовал себя вмороженным в лёд. Мелькнула только мысль. «Обманул!». Он отбросил её — сейчас нужно было спасать жизнь, а не переживать по мелочам.
Не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, он шевельнул бровью, ограждая себя от незримого напора. Сила, только что грозившая смять его, размазать по земле, ослабла, но он и её едва сдерживал.
…Бобырь смотрел на ползающего по земле человека и не мог найти в нём ничего страшного. Разбойник пожал плечами — и чего это колдун так его боялся? Он уже понял, с кем дело имеет, и не больно, а так, для острастки, пнул того ногой под рёбра.
— Мешок сам отдашь? Или тебя уговаривать придётся?
Мужик не молчал, но и не говорил — кашлял, тряс головой, тёр руками слезившиеся от густого запаха глаза, но не сопротивлялся…
Ожидая одобрения, он посмотрел на атамана. А тому было не до него…
Босяг смотрел, как волхвы ломают друг друга.
Забавное было зрелище — не каждый день такое увидишь. Оба стояли неподвижно, в полуоборот друг к другу, но воздух вокруг светился и потрескивал, рождая маленькие молнии.
Он вовремя вспомнил, что получил деньги вовсе не за то, что посмотрит на творящиеся тут чудеса, и повернулся к Бобырю.
Тот смотрел не на колдунов, а на мокрого от уксуса человека у себя под ногами. Смотрел с удовольствием. Грабить людей ему приходилось по-всякому — с ножом и мечом в руках, из засад и грудь в грудь, но так как сегодня — с колдуном и бадьёй уксуса — впервые… Он раскачивал бадью на пальце, словно раздумывал над тем как поступить — толи выбросить её, за ненадобностью то ли ударить эту копошащуюся под ногами мразь по голове.
— Вот полезная штука! Что ж это мы так раньше не делали?
Поглядев на колдуна, что подрядил их на эту ночь, Босяг ответил:
— Это от дурака ничему не научишься… А от колдуна всякой мудрости нацеплять можно…
— Вот бы к такому в ученики!
Продираясь сквозь кашель, Гаврила попытался подняться на колени, а волхвы все пытались убить друг друга…
— Амулет на шее и мешок, — напомнил Босяг. — Живо.
Бобырь ухватил бедолагу за ворот и приподнял, разглядывая шею. Тот не сопротивлялся, только хрипел что-то негромко. Лунного света хватило, чтоб увидеть, что нет там ничего. Он так и сказал.
— Нет там ничего. Одна шея.
Босяг не повернулся — смотрел на волхвов, гадая, кто же выйдет победителем.
— Должен быть… Ищи…
Подумав маленько, добавил:
— Если голова мешает — смахни.
Бобырь не поленился посмотреть ещё раз. За те деньги, которые им посулили, можно было бы ещё раза три посмотреть.
— Да нет ничего. Я же вижу… Верёвка только какая-то. Может, ему как раз верёвка нужна?
Босяг с трудом оторвал взгляд от волхвов. Противники постепенно погружались в землю, и оба уже ушли туда почти до колен.
— Снимай верёвку. Что нашли, то и отдадим. Наше дело маленькое.
Облако, окутывающее волхвов вспыхнуло и в несколько мгновений сменило цвет с жёлтого на зелёный, потом на оранжевый. Босяг подумал, что будет, если победит не их волхв, а тот, другой…
— Мешок-то хоть на месте?
— Есть мешок.
— Снимай!
Разбойник попытался порвать верёвку, потом разрезать её.
— И вправду не режется… — довольно сказал он. — С тебя серебряный динарий. Не наврал колдун-то. Нам бы такой верёвки саженей с десяток…