Ну-с… попробуем во второй раз.
Обвожу взглядом наше небольшое собрание.
– Я не думаю, что собираться за спиной наследницы – правильное решение, – протягивает Тэн-Сау из своего угла.
Ничего не отвечаю. Смотрю на Охотника.
– Это единственная возможность поделиться сведениями без… лишних эмоций, – произносит тот, а затем крепко сжимает челюсть.
Видно, что ему это тоже не особо нравится, но боже мой! Мы же должны сделать хоть что-то! Человек умер!
Когда прибудет император, нам, возможно, вообще не удастся поговорить о случившемся! Помня о методах Его Величества, предположу, что виновный так и не найдётся, но кто-нибудь обязательно умрёт.
Причём не важно, кто.
– Я должна задать вам вопрос прежде, чем мы начнём. И я прошу отнестись к нему с пониманием: хоть во мне и есть сила, знаний это не прибавляет… – Глубоко выдыхаю и спрашиваю: – Заклинатели могут чувствовать использование силы другими заклинателями на расстоянии?
– Не все и не одинаково, – звучит ответ от Охотника.
– Хорошо, перефразирую: хоть кто-нибудь из присутствующих в этой комнате почувствовал использование силы сегодня ночью? – поднимаю взгляд на мужчин.
– Нет, – чёткий голос Тэн-Сау вынуждает меня поджать губы.
– И я ничего не почувствовал, – произносит Охотник, глядя в сторону.
Ну… на это мне есть что ответить. Однако…
– Тогда почему мы все решили, что это убийство? – задаю главный свой вопрос.
Да, я много думала сегодня. Так много, что у меня уже голова болит. Но сам факт того, что дворцовый лекарь возится с телом покойной уже больше двух часов, говорит о многом.
Он просто не может найти никаких зацепок.
– С таким выражением лица не умирают, – сухо замечает управляющий.
– Это кто сказал? – приподняв бровь, уточняю.
– Вы сейчас пытаетесь убедить нас, что девушка просто умерла? И те люди, что были найдены на границе вашего графства – они тоже… Просто умерли? – не без сарказма уточняет Тэн-Сау.
– Я ничего не могу сказать по поводу тех случаев, – качаю головой, – зато могу сказать кое-что об этом…
– Мы слушаем, – протягивает управляющий таким голосом, что ясно как день – лучше бы мне вообще ничего не говорить.
Но мне плевать.
– Если это был убийца, то он забрался в графский замок, обойдя всю стражу и не попавшись на глаза двум сильнейшим заклинателям, чтобы убить ничем не примечательную девушку из свиты наследницы. Я хочу уточнить, чтобы вы меня поняли: он не за моей жизнью пришёл. И не за жизнью наследницы. И даже не за вашей, – поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Охотником. – Он пришёл для того, чтобы убить самого незначительного персонажа из всей этой истории. И ушёл так же незаметно, – откидываюсь на спинку кресла, ощущая себя каким-то Пуаро местного пошиба. – Понимаю, вы сейчас должны быть шокированы моим цинизмом, но я искренне надеюсь, что вы подключитесь к расследованию, невзирая на мой моральный облик.
– Кажется, я уловил нить ваших рассуждений, – без особого восторга протягивает Тэн-Сау. – Убийца либо имеет проблемы с распознаванием лиц, либо он действительно хотел убить именно Май-Дуо.
Ну, вот мы и узнали, как зовут ту девушку. Вечером блесну этим знанием перед наследницей.
– Либо она умерла сама, – развожу руки в стороны.
– Её смерть чем-то спровоцирована. Но понять, чем именно, практически невозможно: все её энергетические потоки остановлены, – произносит Охотник.
– «Провокация смерти», – морщится Тэн-Сау, – звучит слишком безобидно для мёртвого тела в остатке.
О! А я тут далеко не главный циник.
– Это убийство, – кивает Охотник.
– Если так, то чем она могла насолить своему убийце? – спрашиваю у Тэн-Сау.
– Понятия не имею. Её род – не ключевой игрок на политической арене. Девушка была приближена к наследнице только за счёт своих личных качеств, – протягивает тот.
– А вы что скажете? – перевожу взгляд на Охотника.
– Обсуждение родословной имеет смысл, только если убийца хотел убить именно её. А если он хотел убить кого угодно, чтобы привлечь наше внимание, то это меняет дело.
Склоняю голову, внимательно глядя на мужчину.
Я совершенно согласна с этим изречением. Но нужно проверить все варианты.
– Вы отослали письма вдовам управляющих, – Охотник переводит взгляд в окно. – Что вы хотели от них узнать?
– Думаю, мне не стоит удивляться тому, как легко всё частное становится общественным – в моём случае, – выдавливаю из себя сухую улыбку.
– Вы сделали свою личную жизнь публичной буквально, – не менее сухо замечает мужчина в ответ.
И я чувствую, как внутри моего тела всё сжимается от самых странных ощущений… Мне что, неприятно, что он говорит это? Неприятно – аж на физическом уровне?..