Не задавая лишних вопросов, Мора ведёт меня через весь дом; мы спускаемся по лестнице на первый этаж, затем идем по коридору в крыло слуг, выходим на улицу, пересекаем задний двор с верёвками для белья и подходим к строению, в котором я угадываю конюшню. Единственный конь приветствует меня одиноким ржанием, когда мы проходим мимо – в самый дальний угол постройки, где на полу, устланном сеном, лежит кучка грязной одежды.
Мора бросает на меня взгляд и наклоняется вниз…
– Я сама, – произношу чётко и резко, удивляя саму себя подобной реакцией; затем добавляю чуть мягче: – Оставь меня, пожалуйста.
Помощница никак не комментирует мою просьбу, но, думаю, одного взгляда на тряпьё хватает для того, чтобы понять – с ним были связаны не самые приятные события последних двух недель из жизни графини.
Хотя я думаю, что, вполне возможно, хозяйка тела проходила в этом платье весь месяц: молодой граф Паучьих земель вряд ли расщедрился на новый гардероб для опальной жёнушки.
Когда на другом краю конюшни за Морой прикрывается дверь, я присаживаюсь на корточки и поднимаю за край своё уже почти неузнаваемое дорожное одеяние. Драный подол тут же начинает мозолить глаз, напоминая о доме на опушке. И о четырёх коконах с мёртвыми телами внутри…
Прикрываю глаза, медленно выдыхая и гася внутри воспоминания.
Не хочу этого помнить.
Кладу платье на пол и начинаю проверять карманы.
– Ну же, Минока, дай мне хоть что-то, – бормочу под нос.
Вообще не имею привычки разговаривать сама с собой, но в том-то и суть, что просьба моя была направлена хозяйке тела… Не небеса же мне просить вернуть меня обратно: ясно ведь, что меня притянуло тем ритуалом – что бы он ни значил и какую бы цель ни имел…
Рука нащупывает в кармане небольшой предмет странной формы, и моё сердце начинает отбивать дикий ритм: это не сухофрукт и не орех… это что-то… достаю предмет и с удивлением смотрю на маленькую фигурку паучка – буквально с подушечку большого пальца в длину.
Это что вообще? Игрушка?
Рассматриваю свою находку на ладони. Сделано явно из какого-то камня чёрного цвета, но по весу даже не догадаешься – настолько лёгкое изделие! Потому-то я его и не заметила, когда ходила в платье: карман ничего не отягощало.
– Ну, и что мне с тобой делать? – задаю вопрос вслух.
– На шее носить, – раздаётся незнакомый голос с ноткой ленцы и безразличия в интонациях.
Поворачиваю голову и замечаю молодого человека, сидящего на корточках буквально в паре сантиметров от меня.
Он как тут оказался так незаметно?!
– Ты кто? – спрашиваю ошарашенно.
– Ха Ру, – отвечает молодой человек, даже, я бы сказала, юноша, глядя на паучка в моей ладошке.
– Это имя и фамилия или только имя? – почему-то уточняю.
– Вы с небес, что ли, спустились? У всех безродных один слог в имени и один в фамилии, – всё так же лениво протягивает Ха Ру, склонив голову и продолжая смотреть на мою ладонь; затем переводит взгляд на меня и спрашивает: – А вы всегда разговариваете с вещами? Довольно любопытно посмотреть на вас в торговых рядах.
– А ты разговорчивый, – поднимаюсь на ноги, неожиданно ощутив его мужскую энергетику.
Мы сидели слишком близко. Но его ничего не смущало.
Присматриваюсь к юноше. Не уверена, что смогу угадать возраст, но скорее всего ему лет двадцать – двадцать один. Светловолосый, явно обросший лентяй в дешёвой одежде мальчишки на побегушках.
– Ты здесь чистишь конюшню? – уточняю сухо.
– С чего такой вывод сделали? – протягивает Ха Ру, подняв на меня взгляд.
Удивительно, как его пепельные волосы сочетаются с серыми глазами.
– Ты здесь. Это конюшня, – замечаю логически.
– Я пришёл к своему Седому, – юноша поднимается на ноги и идёт к стойлу.
Смотрю на то, как он гладит жеребца по серой гриве, и недоумеваю: что с ним не так? Разговаривает со мной на «вы», но делает это так, словно я его подружка. Или дурочка какая из соседнего села, над которой надо взять опекунство.
В общем… слишком много вольностей себе позволяет.
– Что твой конь делает в этой конюшне? – уточняю властным голосом.
– Отдыхает, – звучит такой подробный ответ, что я чую запах откровенной издёвки.
– Ха Ру, ты вообще в курсе… – замолкаю, чуть не сказав «кто я».
Естественно, он не в курсе. С чего бы?
Моё платье говорит о многом, но явно не о моём имени.
– Что? – уточняет парень, так естественно развернувшись ко мне, словно такое вот свободное общение между нами – это норма.
– Неважно, – отворачиваю голову, поймав себя на откровенном разглядывании его лица, волос, шеи, плеч, рук, груди… к слову, о телосложении. – Ты – воин?