Я решил воспользоваться случаем и побольше узнать о внутренних делах полиции.
— Я сам не знаю, но говорят, что полиция только Палицкого защищает. Правда аль лгут?
— Правда. Все правда, — кивнул старик. — Простой человек никому не нужен. А банда Палицкого, вместе с охранниками и боевыми магами, бесчинствуют. Да я и сам такое делал, что стыдно до сих пор. Но не по своему желанию, а по приказу.
— Вы, я вижу, человек мудрый, много лет проживший. Не помните, что во время Великого сражения случилось? Как получилось, что не Богословские победили, а слабак Палицкий?
Старик посмотрел на меня и засмеялся. Я не мог понять, что же такого смешного спросил. Наконец он успокоился и пояснил:
— Как же я могу об этом знать, если там войска с магами сражались? Я ведь не маг и не воин. Мы только издали наблюдал за сражением. Страшно было, аж жуть: небо разрывалось на осколки, грохот, будто при грозе, огненные шары об деревья бились и вспыхивали. Нас и близко туда не пускали, но все надеялись, что к власти придут Богословские, или на крайний случай Вознесенские. Но про Палицких никто даже не думал.
Старик остановился напротив Бутырки, но я не спешил покидать машину. У меня накопилось слишком много вопросов.
— Говорят, Воронов — правая рука Палицкого. А кто же тогда левая?
Старик задумчиво почесал щеку, поправил кепку и пожал плечами.
— Кто ж его знает. Слухи ходят, что Палицкий нечестно бой выиграл, а хитростью и подлянкой победил. Может, так оно и есть. Но кроме Воронова народу никого не показывает. У самого из рода осталась мать-старуха и двоюродные племянники. Только племянники до того ленивые и глупые, что кроме пьянок и гулянок ничего не делают.
Я понял, что больше ничего интересного с него не вытяну, поэтому поблагодарил за помощь и зашагал к домам, а не к тюрьме, чтобы не вызвать подозрений. Спрятавшись за углом, дождался пока машина не уедет и только после этого перешел дорогу и остановился у забора, за которой виднелась кирпично-красная стена Бутырки.
Пока шел к Бутырке, в моей голове уже созрел план. Оставалось только надеяться на то, что боевых магов здесь не так много, как в башнях Долины изобилия. Я подошел к воротам и постучал со всей силы. Прошла минута-другая, но никто не реагировал.
— Ах так! — развернулся и принялся пяткой долбить металлическую дверь в воротах. Шум стоял такой, что, я уверен, большая часть местных проснулись.
— Эй, кто там? — послышался грубой голос. — Чего надо?
— Вы что, спите, олухи?! — визгливо закричал я. — А ну, живо открывай!
Замок заскрипел и показалось обрюзгшее лицо с мясистым красным носом. За доли секунд до этого я произнес заклинание Наваждения и теперь перед надзирателем стоял сам граф Воронов.
— Ой! А…Вы чего?
— Открывай, говорю!!! — я грубо толкнул дверь, и надзиратель схватился за лоб и попятился назад. — Ты кто такой?
— Надзиратель Клопин, Ваша Светлость, — поклонился он.
— Ты-то мне и нужен. Приведи ко мне Богословских. БЕГОМ! — я истерично орал и сотрясал кулаками, изображая разъяренного Воронова.
Надзиратель ойкнул и со всех ног бросился к открытой двери в кирпично-красном здании. Уже у самого порога остановился и, развернувшись, несмело спросил:
— Всех?
— Всех-всех, — кивнул я и сделал вид, что смахиваю пыль с плеча.
— Сюда? На улицу?
— Идиот! Я уже теряю терпение! Выводи, иначе сам сядешь до конца жизни!
Толстый надзиратель затряс двумя подбородками и бросился выполнять распоряжение. Я осмотрелся и порадовался тому, что никого больше нет. Остальные то ли спали, то ли боялись показаться на глаза разъяренному графу. Я нарочно орал и подгонял надзирателя, чтобы тот не успел осознать, что происходит и не задался вопросом, почему лощённый граф одет, как деревенщина.
Прошло пять минут, затем десять и я начал беспокоиться. Либо мою семью очень глубоко запрятали, либо надзиратель что-то заподозрил. Прошло еще десять минут, и я не выдержал. Быстро зашагал в двери, распахнул ее и забежал в полутьму. Пока глаза привыкали к темноте, я пробежал небольшой коридор, затем кабинет и очутился там, откуда просматривались все три этажа камер с заключенными. Слышались храп и звук падающих капель. Я медленно двинулся по первому этажу, заглядывая в каждую камеру. Все спали, поэтому я не мог увидеть, есть там кто-то из моих или нет, поэтому полагался только на энергию, исходящую от людей. Когда остановился у камеры в дальнем правом углу, то услышал голоса. Они доносились откуда-то сверху.
— Его Сиятельство велел вывести Богословских на улицу, — я узнал извиняющийся голос надзиратель. — Так и сказал: приведи ко мне Богословских.
— Ты в своем уме? — оборвал его грубый голос. — Граф посреди ночи пришел пешком и велел отпустить врагов империи? Ты либо свихнулся, либо тебе приснилось, либо…
Прямо над головой застучали каблуки и раздался крик:
— К оружию! Нападение! Все к оружию!
Я зло выругался и огляделся, в надежде найти место, куда бы нырнуть и спрятаться. Но кругом были только камеры, набитые людьми. Между тем шаги и крики приближались, и я приготовился к бою. Соткал три большие смертельные паутины, но тут вспомнил про Наваждение. Уж если шкаф смог спрятать, то и себя смогу. Прижавшись к холодной стене между камерами, я представил, что меня здесь нет и если кто-то посмотрит на стену, то увидит лишь кирпичную кладку с облупившейся зеленой краской.
Едва применил заклинание, как услышал вздох восхищения. Оказывается, все это время за мной наблюдал один из осужденных. Это был высокий худой мужчина с вытянутым лицо и большими лошадиными зубами.
— Был человек и нет человека. Удивительно! — он всплеснул руками и ощерил и без того выпирающие зубы. — Как хорошо придумал. Покажи-ка мне еще раз.
Я шикнул на него, но он и не думал молчать.
— Вот бы и мне так научиться. Фьють-фью-фью! — засвистел он. — Эй, ты, покажи мне этот фокус еще раз.
В это время на первый этаж по лестнице сбежали надзиратель и статный хорошо одетый молодой человек в строгом вельветовом костюме. Я сразу почувствовал чужеродную магию и понял, что это боевой маг.
— Я тебе говорю! — повысил голос лошадинозубый. — Иди сюда и покажи еще раз, а то такой крик подыму, что…
Договорить он не успел. Я метко бросил вязким комком паутины, которая залепила ему рот. Пока он пыхтел и хрипел, пытаясь выковырять невидимую субстанцию, заполнившую рот и прилипшую к языку и нёбу, я прислушался к разговорам.
— Как он выглядел? — спросил боевой маг, когда их окружила вооруженная охрана, с нетерпением ожидая приказаний.
— Как всегда. Волосы назад и блестят.
— А кроме волос ты что-нибудь заметил? — маг нетерпеливо щелкал пальцами.
— Больше ничего такого. Темно-синяя рубашка, серые брюки, — надзиратель задумчиво смотрел вверх. — Обувь не помню. В руках ничего не было… вроде.
Маг фыркнул и велел охране:
— Обыскать! Если увидите что-то подозрительное, сразу связывайтесь со мной. Никакой это не граф Воронов, а самозванец! А ты, — он ткнул пальцем в обвисшую грудь надзирателя, — наказан!
— Н-н-нет, н-не надо… пожалуйста, — взмолился он и попятился назад.
Маг шумно втянул носом, и надзиратель схватился за горло.
— Я лишаю тебя пяти лет жизни, — ехидно процедил маг. — В следующий раз будешь думать головой, прежде чем впускать неизвестно кого на территорию охраняемого объекта. Ты чуть не отпустил самый ценный род империи. Хорошо, что я был на обходе.
Боевой маг оттолкнул надзирателя и побежал на улицу, вслед за остальными бойцами. Тот упал на колени и хрипло закашлял, будто его сейчас вырвет. Между тем голоса притихли, и я осторожно, чтобы остаться незамеченным, стал пробираться к лестнице. Сложность заключалась в том, что я не знал, держится ли Наваждение на движущихся объектах. Самовар, шкаф, дорога, деревья — все это было неподвижно, в отличие от меня.