— Слышишь, пап? Я видел сейчас такое интересное! Мужчина стоял в автомате, трубку снял… А говорил по рации — в воротник! Даже номер не набрал. Я с Джеком стоял за будкой, все слышал!
— Не помнишь, что он говорил? — Я постарался выглядеть спокойным. Но теперь уже точно знал: «Меня пасли!»
— Дядька сказал: «Прошел. Теперь ты смотри. Я отойду!»
— Ты видел, как я приехал?
— Как раз в это время он и говорил…
— Он видел тебя?
— Не, там темно! Потом Джек унюхал тебя, залаял… Мне надо было еще догулять десять минут. Мы ушли!
Я позвонил в банк: наутро мне требовалось сопровождение.
В меня стреляли через неделю после этого дня. Перед работой. В казавшемся когда-то просторным подъезде нашего дома. Киллеров было двое. Попытка заказного убийства в классическом варианте. Меня ждали у лифта, а я спустился по лестнице. Едва я показался на лестничной площадке, они оба возникли в проеме двери. Я бросился на пол при первом выстреле. Он прошел в сантиметре над моей головой… В невообразимом рывке, полулежа, я откатился в сторону. Выстрелил не целясь. Важно было начать стрелять. Одновременно прозвучал второй выстрел, высекший искру в бетонированной стене. Щепоть пыли растаяла в воздухе.
Киллеры выскочили из подъезда. Я видел их сзади в окно холла, наполовину забитое фанерой. В трикотажных черных «бандитках» на головах… Первый — в зеленом камуфляже, худой. Второй — коренастый, полнотелый, без шеи. Ноги — клешни. «Старше тридцати. Тяжелоатлет. Может, трюкач, спецназовец…». Обоих ждала машина, коренастый бросился к переднему сиденью. Он был в обливной дубленке, па ногах замшевые «хайки» на толстой подошве…
К этому времени я кое-что уже знал о своих убийцах.
Ургин, секьюрити Ламма и киллер по совместительству, бывший недолгое время сотрудником семипалатинского ОМОНа и изгнанный оттуда за редкостный садизм, мастер спорта по стендовой стрельбе… Он действительно исчез из Москвы после убийства Виктора. Потом вернулся. Мы его серьезно подозревали в нападении на машину, в которой ехал начальник кредитного управления с Наташей и моим замом…
Застрели меня Ургин в подъезде, шансов найти преступника, как и при всех заказных убийствах, было бы совсем мало. Он не мог попасть в круг подозреваемых лиц. Мы не были знакомы, и у него отсутствовали мотивы убийства…
Я еще постоял в подъезде. Потом пошел к машине. С ней, похоже, было все в порядке.
За полчаса до меня через подъезд проследовал мой сын.
Я заехал в школу, проверил — с ним ничего не случилось. Мою жену, выходившую утром со спаниелем, тоже не тронули.
Обошлось.
Тем не менее первым делом мне следовало позаботиться о семье…
Я надеялся на родное МВД. Когда речь идет о судьбе мента — пусть и бывшего! — и его семьи, коллеги лучше, чем другие, должны меня понять. Любой из них завтра мог оказаться в таком же положении…
Я не обманулся.
Генерал пообещал жене и сыну временное жилье в семейном общежитии на улице Академика Волгина рядом с юридическим институтом МВД, где она продолжала работать. Общежитие охранялось. На двухстах метрах, между общежитием и институтом, всегда находились слушатели в милицейской форме.
Моих не дали бы там в обиду!
В милицию я официально не заявил. Не хотел напрягат ь… Знал, как трудно будет мне помочь.
Джамшит, к которому я зашел, поднялся, мы перешли в «комнату для деловых переговоров».
—Я в курсе того, что произошло…
Ему передали все. утром, из первых рук. Он сразу позвонил мне в Химки, у нас никто не снял трубку.
«Точно…»
Жена проводила пацана в школу. Выходя с собакой, выключила телефон, чтобы дать мне поспать.
— Оставались минуты. Я уже ничего не мог сделать.
— В меня стрелял Ургин. А кто второй?
—Кто-то из его друзей. В машине был и третий…
Вся троица получила заказ на меня. Теперь, как положено, они должны были исчезнуть. Но очень скоро снова появиться.
—При первой возможности я отдам тебе их… Обещаю. Ты знаешь мою проблему…
Он смотрел на меня — худой, серый… А может, больной?
—Мне тоже включили счетчик… О'Брайена можно зацепить только чем-то серьезным. Вроде той аудиокассеты, про которую ты слышал…
Мы еще поговорили. Ему нужен был человек для работы за границей.
—Такой, как ты. Как твой убитый зам… Из бывших ментов. Может, следак…
У меня мелькнула мысль об Арлекино, но я упустил ее. Может, Джамшит уже тогда работал с Холоминым? На прощанье он высказал то, о чем я тоже подумал:
—Пока тебе все же лучше на время исчезнуть…
В тот же день ушла в бессрочный отпуск и президент банка Лукашова. Убийство Наташи и его обстоятельства повергли ее в состояние тяжелого нервного криза. Она считала себя виновной в том, что произошло.
В сопровождении охраны ее увезли на «скорой помощи» прямо с работы. Мы не успели даже проститься…
Неделю я прожил в Видном, вблизи страшной сухановской ГУМЗы, на заброшенной даче, которую я готовил, чтобы отлежаться с друзьями на тюфяках в случае опасности. Внизу ютился немолодой вечно пьяный бомж. Он ничего не знал обо мне: кто я, почему тут живу без семьи, без света. По ночам он гнал самогон. Несколько раз, уснув, чуть не спалил все. Со мной была только старая собака, пудель Тата. Я взял ее у однокашника, известного писателя. Она тихонько подвывала, когда кто-то приближался к даче. Ночью собака громко вздыхала. Вспоминала ли она о блестящих сборищах, проходивших тут? О своих блистательных хозяевах? Об их дочери — известной журналистке, завоевавшей голубой экран? А может, о том, что никогда не вернется юность? Пудель Тата была без амбиций и чем-то напоминала умершую соседку — писательницу, автора бесчисленных книг о юности вождя, приходившую прежде на огонек к хозяевам дачи. Наши раздумья не были похожими. Мне грозило то же, что и моему заместителю, а до этого, возможно, близкое знакомство с электрическим утюгом или другим современным орудием бандитской пытки.
Заброшенная деревянная дача жила своей жизнью, полной таинственных ночных превращений. Звуков. Что-то двигалось на террасе, где никого не могло быть. Без чьей-то помощи что-то падало, и уже невозможно было это найти.
Вечером я выходил.
Одинокие сосны. Серое злое небо. Крысиный след на снегу с полоской от хвоста посередине.
В конце недели приехал Джамшит. Банку снова предлагали к.р ы ш у…
—Лобан?
Оставшиеся в живых боевики из бригады Жени Дашсвского сгруппировались вокруг чудом выжившего Лобана. Дело было не в двухстах миллионах долларов, которые одни уголовники отобрали у других… На стороне бандита Лобана и тех, кто теперь был имеете с ним, была справедливость… Их поддержали все авторитеты.
— О'Брайен, Ваха, Ургин, Ламм — все вдруг слиняли. Нет ни в Москве, ни в Антверпене.
— Может, на Кипре? У О'Брайена там фирмы!
— В Израиле тоже.
— Что ты сказал Лобану?
— Подумаю. Он должен сначала доказать, что в силах справиться с заданием.
Это было что-то новое. Поворот к цивилизованным формам банковского бизнеса.
—Мы можем обратиться в правоохранительные органы… Я советовался с Рембо: нам готовы предоставить юридическое сопровождение. Они постоянно сотрудничают с видным иерусалимским адвокатом…
Мы подбили бабки. У нас были записи разговора Лукашовой с Ламмом. Моего и Вячеслава, с Вахой и Геннадием…
Угрозы в адрес покойного начальника кредитного управления и его убитой подруги реализованы.
Джамшит сформулировал главное, зачем приехал:
— Мне нужна аудиокассета, о которой рассказал Пастор. С ней мы вернем кредит. Часть наших врагов мы уроем, других — либо посадим, либо заставим вернуться к себе в горы… Поставим честный банк! Нас будет охранять контора.
— Но как?
— Ты должен поехать в Израиль в качестве частного детектива. Принять заказ банка. С появлением Лобана у тебя может появиться естественный союзник! Понемногу начнешь подниматься…