Действительно, как в отеле.
Немного подсушив волосы и собрав в кучку свои грязные джинсы с футболкой, она вернулась в спальню.
Где с подносом еды ее уже ждал Измаил.
— Пожалуйста, перекуси, — он опустил поднос на кровать и присел рядом, пристально разглядывая свою гостью. — После ты встретишься с… теми двумя.
— Если тебе так противно называть их моими братьями, — обратила она его внимание, — можно просто Илья и Исаия.
— Как пожелаешь, — равнодушно согласился вампир.
Ева на него прищурилась, но на кровать присела и взяла с подноса тарелку с куском говяжьей отбивной, украшенного колечками лука и мелко нарезанной зеленью. На подносе остались соусница, пара булочек с кунжутом и чашка черного чая с долькой лимона и кусочками рафинада на блюдце. Пахло все изумительно.
Там же находились и столовые приборы, но резать мясо на кровати было неудобно. Наплевав на то, что о ней подумает Измаил, Ева взяла мясо прямо руками, обмакнула его край в соус и с наслаждением откусила. Потом отщипнула от булочки, отпила чай. Зверский голод поднял свою голову, и девушке пришлось бороться с собой, чтобы есть медленно и с достоинством.
Измаил наслаждался зрелищем. Он следил за каждым ее движением, подперев щеку рукой и чуть улыбаясь. Его пристальное внимание смущало и нервировало, но в то же время именно сейчас он напоминал Еве простого человека, каким, возможно, когда-то был.
Мысль об этом принесла с собой грусть, и девушка не смогла подавить печального вздоха. Не по возрасту большая, тяжелая грудь, поднялась и опала, подвеска показалась в квадратном вырезе сарафана, зацепилась о край и заставила хозяйку вздрогнуть. Ева опустила на нее взгляд, на синие вены причудливым узором растянувшиеся от паука, будто сюрреалистичные нити паутины. На белой, нетронутой солнцем коже это смотрелось и красиво, и страшно.
— Я правильно поняла: в этой штуке была кровь какого-то древнего вампира? — осмелилась она нарушить почти уютную тишину.
— Правильно.
— Хорошо, — как же трудно ей было собраться с мыслями. — Я теперь тоже вампир?
— Нет, ты — Ева, сосуд. Ты можешь обратить любого человека в вампира, но только не себя.
— Илья и Исаия станут вампирами? — спросила Ева, позабыв все объяснения Филиппа.
— Не станут, а уже стали.
— Ч-что… что ты имеешь в виду?
Измаил склонил голову особым птичьим движением, неподвижные туманно-серые глаза разглядывали девочку перед ним с нервирующим интересом:
— Сейчас двенадцатое июля половина первого ночи.
— Я проспала сутки!?
— Да, — одно мягкое, тягучее «да».
Ева издала придушенный звук, резкий выдох, не то хмыкнув, не то проскулив. Так или иначе, но все перешло в смех, и далеко не счастливый.
— Я пропустила смену на работе.
— Твоя начальница предупреждена.
— Ты?..
— Нет, Исаия. Она настойчиво названивала тебе на телефон, и он снял трубку.
— А вещи мои кто принес? — вспомнила девушка о проникновении в ее ящик с трусами. Да, это было мелочно по сравнению со всем остальным, но Ева хотела знать.
— Илья.
Что ж, — сразу как-то расслабившись, рассудила она, — полагаю, это я как-нибудь переживу.
12 глава
Круглый зал с бассейном, прозванный местными Садом из-за обилия растений и парковых скамеек, не в пример при посещении им Евой, гудел и перешептывался, перекрывая даже шум искусственного дождя.
Весть о появлении Источника и первых двух обращенных разлетелась среди обитателей подобно ветру.
Еще час назад в саду не было никого, кроме Исаии, Илии и Васи, объяснявшего им простые вампирские истины. В первую очередь глава по безопасности учил близнецов тому, как не навредить себе и окружающим. Если с обострившимися слухом и зрением вампиры разбирались на уровне инстинктов, то физическая сила и эмоции служили главными причинами трагических случайностей. Менялась психика: чувства, до того тесно переплетенные друг с другом, подобно краскам на палитре, отныне походили на разграниченные отдельными баночками гуашь. Вампир, охваченный злостью, не мог одновременно с этим испытывать смущение или стыд, торжество или горечь. С непривычки приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы вывести себя из-под действия одного чувства и переключиться на другое. Новичков выделяла эмоциональная нестабильность, их бросало из одной крайности в другую, и, в сочетании с нечеловеческой силой, это приводило к страшным последствиям.
Илью именно так и штормило: то он сиял восторгом от новоприобретенных способностей, то злился, когда что-то не получалось, то впадал в резкое и глубокое уныние. Вася призывал отыскать для себя некий образ, при мыслях о котором снисходили бы покой и умиротворение, что должно было стать мостиком между всеми обуреваемыми его эмоциями. У Илии выходил либо смех, либо грусть.
В этом отношении Исаия превзошел его с той легкой непринужденностью, что свойственна людям, привыкшим всегда и во всем себя контролировать.
Худо-бедно научив Илью переключаться с одного чувства на другое, Вася посвятил все оставшееся время на усвоение близнецами собственных физических возможностей. Они должны были точно знать, какой могли поднять вес, какой их удар какой урон способен нанести, как далеко могли прыгнуть и как высоко — в целом, их дальнейшее занятие стало чертовски напоминать урок сверхъестественной физкультуры.
И на этот самый урок как-то совершенно незаметно для братьев Брянцевых собралась сначала небольшая группа наблюдающих, а потом и целая толпа, окружившая близнецов плотным, пусть и широким кольцом. Среди них были и вампиры, и люди, проживавшие в общине в статусе доноров или возлюбленных. Были и те, кто жил за пределами: наемные рабочие, друзья и доноры на нерегулярной основе. Все они перешептывались и переговаривались, спорили и давали советы, знакомились с новичками и расспрашивали обо всем и сразу.
Очень быстро физкультура обернулась для Исаии и Илии чем-то вроде лагеря или кружка по интересам. А главным интересом была Ева.
Всем им не терпелось увидеть ее своими глазами, каждый надеялся первым получить ее кровь: люди — для себя, вампиры — для своих приближенных.
— А до сегодняшней ночи вы что делали? — резонно спросил Исаия у Васи.
— Приглашали Источник из Китая.
— Не за бесплатно, надо полагать?
— За большие деньги, — подтвердил Вася.
Войдя в Сад рука об руку с Измаилом, Ева слегка смешалась при виде толпы народа. Их было много, более полусотни — и людей, и вампиров. Все взрослые, все старше двадцати. Мужчины и женщины в футболках и шортах, рубашках и джинсах, в платьях и костюмах выглядели настолько обыкновенно, настолько по-человечески, словно находились не в тайном подземелье под церковью, а в простом парке в простой летний день.
Кто-то расположился на скамейках или бордюре бассейна, но большинство стояли полукругом, спиной ко входу, через который вошли Ева с Измаилом.
— Что здесь происходит? — вполголоса спросила девушка у своего сопровождающего.
— Ева! — раздался возглас Ильи, и вдруг он сам, легко перемахнув через толпу, приземлился прямо перед ней. Ева припомнила, что он когда-то увлекался паркуром, но подобный прыжок можно было сделать разве что с помощью батута — слишком высоко. Додумать мысль девушке не дали — брат, стиснув ее в объятиях, оторвал от земли и закружил до испуганного писка. Ева вцепилась в него руками и ногами, боясь, как бы ее не отбросило центробежной силой — нечеловеческая сила Ильи пугала не меньше, чем его внезапное проявление чувств.
Если бы она только знала, как на него подействовал звук ее голоса, в какой мгновенный и абсолютный восторг его вверг, Ева испугалась бы куда больше. Но брат всегда отличался буйными эмоциями, а воскрешение казалось ей достойным поводом для радости.
— Илия! — сердито окликнул близнеца Исаия. Илья остановился, но продолжал удерживать сестру над полом, словно не чувствуя веса. Оба они повернулись к своему старшему брату.