Но как бы ни был увлечен движущимися изображениями Мэддок, он не упускал из виду ни одного движения Кати. И когда она снова вынула чоп и быстро нажала кнопки, Мэддок, слегка пошевельнувшись, дал понять, что наблюдает за ней, и вопросительно поднял брови.
Какой-то парень, весь в шрамах и очень сердитый, будто вобрал в себя гнев сотен людей, размахивая чопом, подошел к ним.
— Как насчет оплаты, птенчики? По два доллара с каждого.
Кристофер отдал ему две смятые серо-зеленые бумажки.
— Старые доллары. Два доллара за нас троих. Пойдет?
Лицо парня на какое-то мгновение просветлело.
— Вы что, отказники? Я так и думал. В таком случае два за троих — это прекрасно. Чего еще от вас ждать!
Он хотел сказать что-то еще, но неожиданно развернулся и ушел, оставив их в покое. Вскоре после этого Катя, а за ней Кристофер и Мэддок встали и вышли на улицу. Пройдя немного по относительно темному переулку, Мэддок остановился.
— Вы обещали, Катя. Вы обещали, что не будете отстранять меня от дела.
Катя обернулась и посмотрела ему прямо в глаза:
— Отстранять? Вы считаете, что мы вас отстраняем?
— Да.
Катя довольно долго обдумывала его слова.
— Отстраняем?
Она улыбнулась Мэддоку самой дружеской и искренней улыбкой, на какую только была способна, однако тот сделал вид, что не замечает ее.
— Мэддок, мы хотели, чтобы вы посмотрели город, — вмешался Кристофер. — Как он вам показался?
— Ваш город? — Мэддок обвал рукой вокруг себя. — Большой, веселый, высокомерный, но не очень добрый. Мне показалось, что он прячет свою истинную красоту и доброту где-то глубоко внутри, под видимой поверхностью, куда могут проникать только глубоко понимающие и чувствующие его люди. Впечатление, что он немного напуган, боится темноты и поэтому слишком громко веселится на свету.
— Я хотела, чтобы вы увидали, как здесь хорошо. Я хотела, чтобы вы увидели, как счастливы здесь люди. — Катя подняла подбородок не то с вызовом, не то защищаясь. — И они в самом деле счастливы. Я здесь посторонняя. И одна из целей моего пребывания в этой стране — это открыть секрет этого счастья и рассказать об этом моим соотечественникам.
Ее акцент усилился, но Мэддок, уже достаточно изучив Катю, догадывался о том, что Кристофер знал уже давно: она это делала намеренно — небольшое и невинное ухищрение для усиления эффекта от своих слов.
В качестве обмена любезностями Мэддок заговорил со своим излюбленным ирландским акцентом, причем гораздо более сильным, чем едва заметный акцент Кати.
— Конечно, конечно уверен, что вы всегда правы. — Он собирался произнести какую-нибудь грубоватую шутку, но, сделав над собой усилие, неожиданно остановился. «Я не имею права, — снова и снова повторял он сам себе. — Я не имею права высмеивать ее».
Вслух он произнес обычным тоном:
— Я очень рад, что вы показали мне город. Наверное, я был гораздо более неуклюж и смешон в его глазах, чем хотелось бы. Многое здесь мне непонятно. Кстати, почему продавцам так не нравились ваши деньги?
Кристофер объяснил:
— Видите ли, наличными расплачиваются только люди, лишенные обычных социальных прав и привилегий. Это так называемые отказники. Остальные, обычные люди, носят чопы. У Марианны и Шарлин очень мощные модели. Они могут очень быстро и эффективно осуществлять массу различных функций. Обычно же используют более простые чопы, исполняющие несколько основных функций.
— Каждый имеет право обладать чопом?
— Каждый, кто обладает здоровыми генами и удостоверением об отсутствии у него опасных тенденций. Каждый, кто, как им кажется, неожиданно не может стать убийцей или вором.
— Кому им? Кто они такие — наши, как я понимаю, враги?
— Администрация Отделения нейтрализации заразных болезней в Атланте. Особенно Служба генетической безопасности. Я не знаю, насколько велики ваши познания в области генетики…
Мэддок прервал его на полуслове:
— Знаю, знаю. Люди бывают либо хорошей породы, либо плохой — вот и вся генетика. По крайней мере, так я понял из когда-то услышанных от вас же слов.
Катя слегка прикусила губу, чтобы не засмеяться от столь упрощенной трактовки основ генетики. Кристофер же как ни в чем не бывало продолжал:
— Сегодня с нами обращались, как с гражданами второго сорта. Нежелательными элементами. Никто не хочет общаться с нами, в том числе и продавать нам что-либо.