— Капсула Абу Сина повреждена! — перебил Косовский, не желая тратить время на формальности.
— Жертвы?! — быстро спросил Шестун, уже даже не пытаясь скрыть волнение.
— Точно не знаем. Капсулу несет в океан селевыми потоками. Купол обзора поврежден. Капсула разгерметизирована. Мы висим метрах в ста от поверхности над побережьем. Я принял решение садиться — может быть кто-то остался в живых! — доложил Косовский.
— Это слишком опасно! Я приказываю взлетать! — резко прервал Шестун.
— Но…
— Я сказал — взлет! — еще раз повторил Шестун: — Мы будем следить за вами. Взлетайте немедленно!
— Есть, командир! — ответил Косовский и взглянул вниз.
Капсулу Абу Сина подтащило к самой кромке океана и она уже наполовину затонула, зажатая ледяными торосами. Скафандров космонавтов нигде не было видно — их накрыл сель или успел поглотить океан. Косовский знал, что командир хотел спросить о Даше. Но Шестун сдержался и промолчал. И Игорь молил про себя Бога за то, что так вышло. Приказ по сути был верным, но если бы Шестун знал, что Даша на борту головной капсулы, принять решение о взлете было бы для Андрея гораздо сложнее. Слишком многие на «Мире» уже догадывались об отношениях Даши и командира и, знай Шестун о том, где находится Рыбачук, его приказ сразу стал бы двусмысленным. А в экстремальных ситуациях нет ничего хуже, если экипаж вдруг начнет считать приказы командира двусмысленными.
Повторный взлет проходил еще сложнее, чем первый. Косовский насчитал по крайней мере три прямых попадания молний в капсулу, но сами разряды на счастье оказались не такими мощными и защитное поле выдержало. Все облачились в скафандры на тот случай, если капсула все же потеряет управление и рухнет вниз — тогда неминуемо придется катапультироваться.
Перевести дух удалось лишь тогда, когда капсула поднялась над мощным облачным слоем. Над горизонтом по-прежнему зловеще алел огромный, словно налитый кровью, диск Цербера.
— Если только древний Данте писал свой ад по видениям, то видел он, наверняка, что-нибудь вроде Минска или Цербера. Представляю, что делается на самой планете-гиганте, если даже на Минске мы встретили такой прием, пробормотал Косовский, глядя на багряный диск и разрешил снять скафандры.
Влекомые первыми инстинктивными побуждениями, космонавты с криками «ура» принялись обниматься, но, взглянув вниз, на бушующие электрическими разрядами, мрачные, зеленовато-черные метановые облака, притихли. По щекам Даши покатились слезы.
— Ну все, моя хорошая! Все! Все позади! — прошептал Косовский и обнял девушку.
— Я могла быть там… С Абу Сином… Они погибли… Как нелепо! — Даша с трудом произносила слова, а затем и вовсе разрыдалась.
На экране вновь появился Шестун. Теперь, выше слоя облаков, связь была просто великолепной и на экране монитора можно было рассмотреть каждую черточку, каждую деталь лица командира. Сейчас это лицо было искажено тревогой и страданием. Косовский давно не видел у командира такого выражения.
— Доложи, кто находился в капсуле Абу Сина во время катастрофы? как-то обреченно спросил Шестун, едва сдерживая волнение.
Даша встала прямо перед монитором и, нарушая всякую субординацию, сообщила:
— Я здесь, Андрей! Я жива. Я должна была быть там… Так получилось…
— Хорошо, офицер Рыбачук. Я искренне рад за вас! — официально произнес Шестун, потому что их разговор слышала вся капсула, но затем все же не выдержал и добавил: — Все будет хорошо, Даша! Не надо плакать. Все уже позади.
Глава пятая
КУРС — ТЕРРА ИНКОГНИТА
(Полет в неизвестность)
На месте трагедии. Спасательная экспедиция. Снегирев и его разрушители. Абу Син найден! Между жизнью и смертью? Погружение в океан. Есть живой! Похороны Абу Сина и его товарищей. Космос — Божье творение, которое никогда не открывает свои тайны полностью. Будем выполнять свой долг до конца. Совет. Терра — планета земной группы и единственное место, пригодное для жизни. Курс — терра инкогнита. Странный сон. Еще более странные видения.
Поверхность побережья ничем не напоминала о пронесшемся недавно урагане. Всю прибрежную полосу прорезали тянущиеся от стены ледника прямо к океану небольшие метановые речушки и ручейки. Красноватая, глинистая грязь по-прежнему липла к ступням скафандров, но ходить можно было уже вполне сносно.
Небо почти прояснилось и над океаном можно было легко рассмотреть красный диск Цербера, кажущийся еще более огромным из-за искажения лучей у горизонта. Оттепель усиливалась и по всему было видно, что минская весна начинает серьезно заявлять о своих правах. На поверхности океана царил мертвый штиль. Остатки льда лениво покачивались у берега и вокруг стояла удивительная тишина. На «Мире» внимательно следили за облачностью и по данным синоптиков такая погода на побережье установилась надолго. Во всяком случае, для космонавтов, занятых поисками потерпевших крушение товарищей, времени было более, чем достаточно. Но Косовский спешил — каждая минута промедления могла стоить жизни любому из тех, кто все еще мог оставаться в живых.