— Heve, не уделите немного времени?
Рука тронула мое плечо не раньше первого произнесенного слова, но и не позже последнего, а ровно в тот момент, когда смятение неожиданности плавно перетекло в любопытство: кому это я понадобился? Да еще такое торжественное обращение… Мои здешние знакомцы не утруждают себя вежливыми экивоками, сразу переходя к делу: например, без лишних слов занимают пару монет на выпивку.
Оборачиваюсь. Мужчина, очень молодой, но, по всей видимости, занимающий почтенную должность, потому что выглядит донельзя суровым и важным. А еще — не слишком довольным порученным ему делом: об этом ясно говорят складочки в уголках губ. Одет добротно, и все же не по-господски. Блестящих цацек не носит ни на шее, хотя в последнее время среди обеспеченных молодых людей в моду вошли тонкие золотые цепочки, ни на… Постойте-ка!
Все еще не отпускающие мое плечо пальцы характерно сухие и длинные, а на одном из них предательски темнеет хорошо знакомое мне пятнышко. Чернила, причем высокого сорта: такие отмываются, только если сразу доберешься до мыльного раствора, а если промедлишь, придется воспользоваться песком и ожиданием, пока испачканная кожа сама отшелушится.
Писарь? Очень возможно. Но скорее, кьел[1]. И не из самого бедного места. Впрочем, невежливо таращиться на незнакомца, столь любезного и терпеливого:
— Что вам угодно?
Молодой человек, сообразивший по моему изучающему взгляду, что все еще держится за рукав куртки и этим вызывает некоторое недовольство, убрал руку.
— Мой господин желает с вами поговорить.
— Весьма польщен, но… Дело в том, что я не расположен сейчас к беседам. Каким бы то ни было. Сами понимаете: поздно, да и голова не слишком ясная.
Посланник, которому, видимо, было приказано принудить меня к разговору любым способом, начал атаку первую. Льстивую:
— Это совершенно не помешает! Дело, о котором пойдет речь, не настолько серьезно, чтобы…
Глупый ход. Да, он еще слишком молод: ловится на ерунду. Ничего, с течением лет научится вести переговоры. А первый урок получит прямо сейчас:
— Чтобы обсуждать его в трезвом виде? Тогда оно вообще не стоит траты времени.
М-да, немного переиграл: молодой человек если поначалу и мог считать меня подвыпившим, то теперь темные глаза твердо уверены в обратном. А значит, следует переходить к атаке второй. Угрожающей:
— От бесед с моим господином не принято отказываться.
О, вот это уже серьезно! Можно, конечно, поводить парня за нос еще пару минут, но если за его словами имеется хоть половина той уверенной силы, которая звучит в голосе, не стоит заставлять ждать того, кто желает поговорить. Потому что это желание может поменяться местами с другим, более неприятным для меня.
— Что ж, если так… Надеюсь, ваш господин находится поблизости, а не на другом конце города?
— Извольте следовать за мной.
Он повернулся и направился через неплотные ряды слоняющихся между игровыми столами зевак к комнатам, предназначенным для людей, не желающих делать ход своей игры достоянием любопытства окружающих. Я последовал за посланником, на вопросительный взгляд скорпа махнув рукой: мол, ничего страшного, просто дела. Маг не поверил моей беспечности, но попыток прояснить ситуацию делать не стал, потому что Сари увлеченно следила за очередными бросками, то бишь, нам обоим предстояло несколько свободных и спокойных минут.
В частных игровых кабинетах я никогда не бывал — не было необходимости, но, признаться, удивился, увидев в «Тихой заставе», заведении, в общем-то, низкого пошиба, настоящую роскошь: толстоворсые ковры на стенах и на полу, массивный стол, обитый дорогим бархатом глубоко-синего, почти до черноты, цвета, широкие кресла с мягкими подушками и светильники, расставленные таким образом, чтобы пламя свечей разгоняло темноту безоконной комнаты только над игровым полем и играющими, а все прочие присутствующие (если таковые имеются) тонули в тенях и не мешали игре. Сколько человек находилось в просторной комнате кроме меня, кьела и мужчины, сидящего за столом, представлялось невозможным определить, но кто-то, несомненно, был: его чуть свистящее дыхание слышалось вполне отчетливо. Впрочем, мне-то что? Пусть в темноте за спиной пригласившего меня к разговору господина прячется хоть целая армия: я пришел говорить, а не сражаться. А о чем будем трепать языком, сейчас узнаю.
— Чем обязан вашему вниманию, heve…
Сделанная мной многозначительная пауза не привела к ожидаемому результату: мне не поспешили представиться. С другой стороны, мое имя тоже никто не стремился узнавать, поэтому можно было даже порадоваться возможности остаться безымянными собеседниками.
— Присядьте.
Приподнимаю бровь:
— Предстоит долгий разговор?
Мне отвечают небрежно, но тоном, не терпящим возражений:
— Я не люблю задирать голову.
Пришлось опускаться в подставленное кьелом кресло. Вдохом спустя, когда оное поддало мне под коленки и задвинулось до того предела, который не позволяет быстро оказаться на ногах, а молодой человек занял место за моей спиной, стало понятно: меня в любом случае не отпустят, пока… А собственно, что «пока»?
Устраиваю локти на столе.
— Час поздний, heve, поэтому прошу поставить меня в известность о теме беседы: я очень устал и хочу поскорее отправиться спать.
— Как пожелаете. Мне самому нравится скорый подход к делу.
Ой-ой-ой, вот только не надо этой снисходительности! Знаю, какой я замечательный, умный, деловой и прочая. Лестью переболел давно и успешно, так что не стоит ловить меня в подобные сети: ячейки слишком велики для такой мелкой рыбки. Но пока собеседник собирается с мыслями, появляются возможность и время хотя бы его рассмотреть.
Немолодой. Но и не старый: так, серединка на половинку, лет сорок с небольшим. Лицо удлиненное, черты, пожалуй, излишне мягкие для мужчины, зато взгляд круглых светлых глаз цепкий, выдающий человека, умеющего брать от жизни все, что понадобится. Забавно курчавящиеся тонкие светлые волосы, коротко остриженные и облегающие голову, словно шапочка. Кисти лежащих на столе рук говорят о том, что их владелец не мастеровой и не ремесленник, даже не человек искусства: холеные, пухлые, мало развитые и никоим образом не натруженные. Кафтан, виднеющийся из-под накинутого на плечи плаща с меховым воротником, глухо застегнут под самым подбородком, оставляя для обозрения только тоненькую полоску кружева нижней рубашки. В целом, вид вполне себе купеческий, вот только купцы всегда выставляют свой достаток напоказ (что неудивительно, ведь богатство торгового человека говорит прежде всего об умении вести дела), а этот даже перстень на левой руке — единственное украшение — повернул камнем внутрь. Не хочет привлекать внимание? Странно. Кто же он такой?
— Закончили осмотр?
— Осмотр? Ах, осмотр… Пожалуй. Вы тоже справились?
Он чуть сузил глаза, но посчитал оскорбляться преждевременным, тем более что и сам разглядывал меня не менее пристально. Любопытно было бы знать, с каким успехом. Внешность у меня не самая выразительная, можно даже сказать, неприметная: волосы бурые, не ярче древесной коры, глаза мутно-зеленые, лицо бледное от недосыпа последних дней, одежда полу-деревенская, полу-городская. Единственное, что роднит меня с незнакомцем — невозможность угадать род избранных для пропитания занятий. Хотя именно это его как раз и не волнует, если снизошел до разговора.
— Хочу задать вам вопрос.
— Задавайте.
Мужчина любовно погладил пальцами бархат столешницы.
— Вы пришли сюда, чтобы играть?
— Нет.
— Тогда зачем?
— Это имеет значение?
Ослепительная улыбка:
— Только для моего любопытства.
Темнит. Ведет светскую беседу? Возможно, хотя и сомнительно: не то место, не то время и не тот, хм, человек, чтобы разговаривать о всякой ерунде.
— Я должен ответить?
— Это было бы желательно.
1
Кьел — название доверенного лица ллавана или хозяина лавки (мастерская и проч.), которое выполняет всевозможные поручения своего нанимателя, зачастую весьма личного характера, хотя в общем случае круг обязанностей кьела сводится к ведению переписки и наблюдению за порядком по месту службы.