В юности мы горим желанием дать оценку каждому происходящему в нашей жизни событию. И даем, разумеется. Даем подчас вопреки здравому смыслу, безопасности и возможному влиянию нашего поступка на будущее. А по прошествии времени — в самом крайнем случае, спустя ювеку — убеждаемся: натворили аглис знает, каких глупостей. И все почему? Потому что поставили факт не на ту полку, где ему положено находиться. Причина подобных ошибок проста: мы слишком мало видели. Можно постигать мудрость исключительно по толстым и запыленным фолиантам, но пока нам в реальной жизни не встретится подтверждение прочитанного, не щелкнет нас по носу, не упадет на макушку звонкими дождевыми каплями, знание так и останется спящим. Мертвецким сном.
Что толку в годах, проведенных мной в Академии, если только месяц назад я смог по-настоящему применить изученное, да и то, самую малую его толику? Кто поручится в полезности всех остальных знаний, осевших в памяти? Вполне возможно, моя голова забита сущим хламом, который и рад бы выкинуть, да не знаешь, с какой стороны подобраться. Советчик из меня… Не слишком хороший. Скорп хотя бы мог защитить от нападений, а я? Сначала должен преодолеть лес оговорок и сомнений, чтобы сделать крохотный шаг вперед. Трус? Наверное. Может быть. Но своя шкура как-то дороже, чем чужая, верно? Особенно сейчас, когда жизнь вроде бы начинает поворачиваться ко мне светлой стороной. Поэтому план действий таков: тихо-мирно дожидаюсь, пока хозяин «Перевала» разберется с делами, добиваюсь противоядия для Кэра, сдаю ему на руки принцессу, выпроваживаю обоих за дверь и… Начинаю строительство семейного гнездышка. Если, конечно, удастся убедить Ливин. А впрочем, пусть и не удастся: кажется, у матушки на примете есть еще пара-тройка подходящих невест…
И все-таки, я очень нехороший человек. Если сестры были соединены телами еще в утробе, то изменение скорости и полноты течения жидкостей в одной из близняшек непременно должно было быть уравновешено замедлением в другой. Собственно, свидетельство было мне представлено: крайне низкая теплота рук Шиан. Как будто кровь вообще не достигает кончиков пальцев… Но замедлилось и кое-что другое. Развитие сознания. Сестра Риш способна воспринимать только поверхность происходящего, но не двигаться вглубь, на поиски смысла. Хотя с другой стороны, тем лучше: лишние знания порождают лишние сомнения, а те в свою очередь воздвигают препятствия на пути разума. Скакать по верхам удобнее и зачастую безопаснее.
Но один вопрос все же требует ответа. Если верить трудам достопочтенного heve Лотиса, гаккаров творили только во время Войны Туманов и чуть позже. Для истребления магов, не подписавших договор о мире, а потом, с исчезновением причины отпала и надобность в убийцах. И что я вижу? Не более тридцати лет назад какой-то безумец решился вновь вырастить гаккара. Почему безумец? Потому что работа хоть и незатейливая, но требует тщательности, аккуратности и известной сноровки, а неизвестный Заклинатель перечисленными качествами не обладал, если допустил то, что допустил. И вряд ли он действовал в личных целях, следовательно, был заказ. Но от кого? И кто должен был стать жертвой? Вернется Валлор, попробую разговорить. Старому приятелю он не откажет. Наверно. Может быть.
В последнюю ночь перед наступлением Зимника в игровом доме было немного посетителей: только на первом этаже роились желающие обзавестись дармовым пропуском в «Перевал», а в верхнем зале были заняты только три стола, и то скорее размеренной беседой, а не азартной игрой. Впрочем, в пустующих местах не было ничего удивительного, если допустить, что зал на втором этаже посещают только высокопоставленные, знатные и богатые персоны, а не бездельники, проматывающие отцовские состояния. У людей, занятых делом, конец года — самые горячие дни, несмотря на зимнюю стужу: аристократы выказывают почтение двору управителя Нэйвоса, торговцы подсчитывают прибыли и убытки, генералы проверяют боеготовность своих подчиненных, поскольку темная ювека по традиции, подтвержденной опытом, считается самой выгодной для нападения на противника. В общем, не до развлечений. Завтра, к примеру, здесь будет совсем пусто, и, вполне возможно, «Перевал» вовсе закроется на целые сутки. Чтобы с новыми силами радушно принимать игроков весь бесшабашный Зимник.
Heve Майс мельтешил по залу, приторно улыбаясь немногочисленным посетителям (не обращающим, впрочем, на хозяина игрового дома никакого внимания) и тщетно пытаясь скрыть явственно глодавшее его волнение. Любопытно, он уже поговорил со своим «покровителем»? Точнее, человеком, определенным в таковые? Наверняка, но ответа не получил, потому и дергается, как угорь на раскаленной сковороде. Надеюсь, все разрешится в скором времени и благополучно для всех актеров этого странного спектакля… Ага, похоже, прямо сейчас!
Они вошли в зал все в том же порядке. Первой — блондинка, увлеченно посасывающая леденец: полупрозрачного сахарного зверька неизвестной породы, подкрашенного ягодным соком и усаженного на тонкую деревянную палочку. Но словно в пику легкомысленному поведению малолетнего ребенка, одета на сей раз предельно церемонно и строго. Ни голых плеч, ни дорогих украшений, даже кудрявые волосы приглажены так, что кажутся почти выпрямившимися.
Чернявый весельчак застегнут на все пуговицы, карие глаза, противореча блуждающей по губам улыбке, смотрят серьезно, может быть, чуть напряженно, словно их обладатель решает важную для себя задачу.
Тщедушный рыжик где-то оставил свой плед, открывая любопытствующим взглядам костюм, плотно облегающий тонкую фигуру и подчеркивающий каждое движение. Очень неприятно подчеркивающий: если скрытые клетчатой шерстью они выглядели судорожными, то теперь становится совершенно ясна предельно точная завершенность каждого — от шага до, казалось бы, случайного взмаха руки.
Участники карнавала сбросили маски? Впрочем, мое мнение о каждом из них изменилось не существенно. Опасность Слата чувствовалась и ранее, внушительность Миллин — тоже, исключение составил лишь Вехан, но, пожалуй, в его вчерашней веселости тень серьезности все же присутствовала. Точно! Он же каждым своим шутливым выпадом проверял крепость обороны своих противников (или напарников?) по игре… Что ж, можно успокоиться: все советы, высказанные хозяину «Перевала», остаются в силе. Вот только вопрос, насколько успешно он ими распорядился? Каким внял, а какие оставил без внимания?
Майс, заметив явление дорогих гостей, на вдох застыл неподвижной статуей, лишь черты лица кривились и текли, судорожно выбирая, какое выражение принять, потом подскочил к вновь прибывшим гостям:
— Счастлив снова видеть вас, heve и hevary! Прошу, располагайтесь со всеми возможными удобствами!
Воодушевление не произвело впечатления на троицу: из всех только Вехан скользнул рассеянным взглядом по лицу хозяина, а прочие словно ничего не слышали. Заняв все те же места (Слат вновь выказал любезность, подвигая стул блондинке), игроки молча уставились в центр стола — на одинокий стаканчик для костей. И когда уже начало казаться: молчание продлится вечно, Миллин коротко кивнула, вздернула подбородок и произнесла:
— Пора.
Тщедушный Слат согласно склонил голову набок, а вот Вехан… Предпочел не торопить события и вместо ответа сцепил пальцы рук в замок, откинувшись на спинку кресла.
Блондинка взмахнула ресницами:
— Есть возражения?
— Увы.