— Да, многое отдала бы… Особенно сейчас, зная истинную цену сокровищам мира.
— Обещаю, hevary: если выдастся случай, непременно покажу вам то, что вы хотите увидеть.
— Ловлю вас на слове, юноша, и хочу верить, что не станете обманывать старуху. А знаете… Здесь неподалеку сколочена сцена, на которой с минуту на минуту будет давать представление труппа самого Арана Великолепного. Кажется, что-то из ночных похождений Небесных сестричек… Такой старухе, как я, конечно, уже поздновато смотреть на их шалости, а вот вам в самый раз. Но если пожелаете, составлю компанию.
— С удовольствием! И я даже предложу вам руку, только попрошу не слишком сильно на нее опираться…
Никогда не крадитесь на цыпочках мимо приоткрытой двери, если желаете оставаться незамеченным. И не привлеченным к труду на благо другого.
— Любезнейший heve Кайрен, загляните ко мне в комнату, уважьте немощного хозяина дома!
Звуки шагов в коридоре испуганно-резко стихают, даже дыхание не колышет волны прохладного воздуха, медленно вплывающие в комнату. Проходит полминуты или около того, и блондин с наигранно-беспечным видом заглядывает в дверной проем.
— Я тебя разбудил? Извини, не хотел. Ты вчера так поздно вернулся, почти под утро…
Потираю пальцами переносицу, искоса поглядывая на дознавателя:
— Удивительная осведомленность для человека, который сам не ночевал в границах мэнора.
— Кто это не ночевал? — пытается возмутиться Кайрен.
— Хочешь, открою страшную тайну?
— Какую по счету?
— Неважно. Но тебе будет полезно ее знать.
Блондин прислоняется к косяку, оставаясь в дверном проеме, и соглашается:
— Открывай.
— Я всегда чувствую, если кто-то из жильцов мэнора пересекает его границы. Поэтому можешь утверждать, что угодно, но вчера, к примеру, ты вошел в Келлос позже меня.
Карие глаза хитро щурятся:
— И что с того?
— А ушел раньше, притом твой поспешный уход странным образом совпал с фактом появления одной заботливой старой женщины поздней ночью в пустынном месте … Ничего не хочешь сказать в свое оправдание?
— Я должен оправдываться?
Улыбаюсь:
— Полагаю, тебе нужно хотя бы объяснить свой поступок.
— Нужно ли?
— Если не хочешь потерять крышу над головой.
Кайрен напрягся, ожидая продолжения:
— Указываешь на дверь?
— Пока нет. Но если будешь продолжать в том же духе, укажу.
По скулам блондина прогулялись жесткие желваки:
— Тогда не буду отнимать ваше время, heve, и уйду прямо сейчас.
— Как хочешь. Извини, участвовать в сборе вещей не буду: лекарь запретил утруждать тело.
После моих слов повисает молчание, и я с болезненным удовольствием наблюдаю, как на лицо дознавателя наползают мрачные тучи разочарования, кое-где разорванные тусклым светом отчаяния. Зачем так грубо и глупо поступаю? Не имею понятия. Наверное, потому, что не хочу чувствовать себя обязанным. А может, наоборот: хочу укрепить зависимость. Вот только чью и от кого? Да и нужно ли протягивать веревки через бурную реку там, где уже возведен мост?
Подпираю поясницу спинкой кресла. Мое движение словно выводит Кайрена из забытья: блондин вздрагивает, хмурит брови, не сердито, а печально, отрывает плечо от косяка, собираясь уходить, но все же тихо произносит на прощание:
— Я только хотел помочь.
Вот-вот. С этого все и начинается. Я тоже, «только хотел» развлечь принцессу, а во что вляпался? И года не хватит отмыть с сапог следы грязи, по которой пришлось пройтись. Душу в расчет вообще не беру: там надо проводить такую всеобъемлющую уборку, что жизнь закончится раньше, чем накопленный мусор будет хотя бы сгребен в кучу.
Дознаватель показывает мне спину, обозначая окончание разговора, но у меня другие представления о вещах:
— Ты помог. На самом деле.
Резкий поворот. Дробь быстрых шагов. Нависшая над столом, за которым я сижу, плотная фигура. И гневное:
— Так какого аглиса ты…
— Знаешь, меня так часто в последнее время называют мерзавцем, что я решил: надо соответствовать. А чтобы набраться опыта, требуются постоянные и тщательные тренировки.
— На мне?!
Новый глоток тишины, на сей раз выпитый мной до дна.
— Извини. У меня дурное настроение с утра. Так часто бывает: вроде трудности преодолены, дела успешно завершились, но ни радости, ни удовольствия не испытываешь. Вот тогда и срываешь зло на том, кто подвернется под руку. Ты сегодня оказался первым встречным, так что не обессудь. И не сердись долго.
Кайрен делает глубокий вдох и задерживает воздух в груди, после чего сообщает:
— За такие штуки люди попроще нравом и шею свернуть могут.
— Знаю. Но ты все-таки виноват. Хоть столечко, — показываю на сложенных вместе большом и указательном пальцах, — а виноват.
Он выпрямляется и грозно скрещивает руки на груди.
— Да неужели?
— Мои ночные прогулки — мое личное дело. Дурно я поступаю, глупо, опасно — не имеет значения, если мне НЕОБХОДИМО так поступить. Пусть и теша собственные недостатки… Я благодарен тебе, правда. В особенности за знакомство с замечательной женщиной. Но пойми: не следует спасать человека, если не уверен, что имеется основательная нужда в спасении.
Вьер тоже хотела помочь. На свой лад. Не спорю, уберегла меня от греха душегубства, но ввергла в другую пучину. Умри вчера старшины Подворий, у меня появлялся шанс, по меньшей мере, на передышку, а то и на спокойный остаток жизни, потому что следов моего участия не осталось бы, и вновь избранному Кругу пришлось бы попотеть, выясняя, какого аглиса трое облеченных властью и обязательствами персон отправились поздно ночью в безлюдное место на встречу со смертью. А теперь я должен опасаться ударов исподтишка, неизвестно, с какой стороны и какой силы… Разумеется, так жить веселее. Но кто сказал, что мне это нравится?
Хм. Привычка видеть только дурные стороны вещей, событий и людей никуда не делась. А я-то, наивный, полагал, что избавился от нее. Сомнения громоздятся друг на друга вперемешку с мрачными предположениями. Прямо как у этого… Как говорила вьер? Последнего голоса Круга. Да я, один раз избранный, мог бы им оставаться до самой смерти! Вот старшины-то не знают, бедные…
То, как меня подставил Кайрен, вообще ни в какие ворота не проходит. Я рассчитывал бочком-бочком, тихой сапой уничтожить врагов, а вместо этого увяз по уши. Положим, вьер не станет доводить до сведения ллавана или кого-то еще мои развлечения в компании весьма занятной зверушки, но наверняка не преминет воспользоваться этой ниточкой, чтобы посадить меня на привязь. Да блондина за все его поползновения удавить, и то мало! И еще обижается на холодность и язвительность… Я — само великодушие.
— Хочешь сказать, справился бы сам?
— Вообще-то, да. В любом случае, не собирался вмешивать лишних людей в сугубо мою проблему.
Кайрен покачал головой, не соглашаясь:
— А ты не думал, что проблема после кое-чьей смерти сразу переставала бы быть твоей?
— Думал. Очень много думал.
— Что-то непохоже!
— Кай, твое самовольное вмешательство принесло плоды. Вернув ситуацию вспять, кстати… Очень хочу попросить: не вламывайся в чужие дела, пока к тебе не обратятся. Обещаешь?
— Имеешь в виду, твои дела? — уточнил дознаватель.
— Не только. Вообще. Понимаю, служба такая. Но тогда давай договоримся: свою привычку совать нос во все дырки оставляй у ворот мэнора.