Не люблю чувствовать себя виноватым, а нечто подобное именно сейчас и происходит. Когда мне начинают что-то ставить в вину, ощетиниваюсь иголками, как еж, в результате ухитряюсь расцарапать до крови не только всех вокруг, но и себя самого. Как поступить на этот раз? Ранить и без того раздавленного горем человека не хочется. Проглотить обвинение и спокойно уйти, мысленно пожелав Майсу убраться куда подальше? Стоило бы. Я, стало быть, все разрушил? Какая глупость!
Да, встреча со мной стала искушением для хозяина игрового дома. Да, моя беспечность привела к неприятным последствиям, но прежде всего для меня, следовательно, каждый заплатил по выписанному лично для него счету. И на самом деле я виноват лишь в преследовании выгоды. Своей собственной. Можно было бросить скорпа на произвол судьбы, но тогда у меня возникло бы вдвое, а то и втрое больше забот в будущем. И я сделал шаг с перекрестка, ступив на вымощенную другими дорогу. Забавно, но Майс не вызывал у меня ни ненависти, ни злобы в истинном значении этих чувств, напротив: в отдельные минуты искренне хотелось помочь. И помог ведь… Едва не сложив свою голову. А теперь выясняется, все было проделано зря. Даже хуже: мое участие почти сгубило человека. Но вины-то нет! И не было! Он сам вершил свою судьбу. Неумело? Неудачно? Остается только развести руками. Я бы и развел, только болящая грудь не одобряет резкие и размашистые движения.
— Да, вы ошиблись. Но не во мне, а в себе. Ошиблись, потому что не рассказали толком, к кому собираетесь обращаться за помощью. Если бы объяснили…
— Что изменилось бы? — скривились поджатые губы.
— Я, конечно, не имел возможности отказаться от принятых обязательств. Но постарался бы отговорить вас совершать рискованный поступок. Возможно, мне удалось бы лучше подсказать, помочь принять разумное решение, а не идти к победе напролом… Не каждую стену можно пробить, heve. Думаю, теперь вы в этом убедились.
Обреченно-упрямое:
— Я не мог поступить иначе.
— Да-да, помню! Забота о будущем и все такое… И чем же завершились ваши благие намерения? Полным разгромом. Надеюсь, ваши дети вас простят. Очень надеюсь. Но подозреваю, им будет несладко узнать, что мечты о сытой и обеспеченной жизни придется исполнять самим, а не за папин счет.
Морщины, разбегающиеся от уголков глаз постаревшего вдвое всего за один день человека, стали чуть резче:
— Вы хотите сделать мне еще больнее?
— Не хочу. Просто предполагаю дальнейшее развитие событий. Мне очень жаль, heve. Жаль, что вы проиграли там, где у вас были все шансы на успех. Но моей вины в вашем поражении нет: я сделал все полагающееся, чтобы обеспечить вас достойным оружием. Вы не смогли им воспользоваться? Что ж, бывает. Но стыдно винить оружейника в огрехах наставника по фехтованию: каждый должен заниматься своим делом. Прощайте, heve.
Я повернулся и уже успел уныло шагнуть в дверной проем, не надеясь на помощь, когда Майс прошелестел мне вслед:
— В квартале отсюда, Зеленная улица, дом hevary Виалы. Они должны еще быть там: жилье оплачено до конца следующего месяца.
Я постучал костяшками пальцев в тонкую дверь апартаментов на первом этаже, любезно указанных мне хозяйкой дома:
— Позволите войти? Это Тэйлен. Помните такого?
Тишина не нарушилась шагами или прочими звуками, но спустя вдох появившаяся на пороге Шиан счастливо улыбнулась:
— Конечно, заходите!
Зайду непременно, только сначала улажу возможные разногласия.
— Видите ли… Я не совсем один.
— С вами кто-то пришел?
— Да.
— Мы рады гостям!
Смотрю через плечо, обтянутое пепельно-серой тканью, в комнату, туда, где на подоконнике привычно примостился гаккар.
— Верится с трудом, а я не хотел бы…
— Хватит выпускать теплый воздух! Застудишь мне сестру… Заходите все, кто есть.
Я пропустил Хиса, сразу же приступившего к деловитому обнюхиванию платья Шиан, вошел сам и закрыл дверь.
— Ой, какая собачка! — восхищенно воскликнула красавица, опускаясь на колени и теребя пса за уши. — Риш, посмотри! Правда, хорошенькая?
— Гадость, — коротко описал свои впечатления от зверушки гаккар.
— Ну почему же? — обиделась Шиан. — Он милый! И такой теплый…
Она сгребла Хиса в охапку, прижимаясь щекой к короткошерстной шкуре. Ришиан сморщилась, но не стала упрекать сестру, снова переводя взгляд на улицу за окном и при этом высокомерно обращаясь ко мне:
— Зачем пришел?
Вот те раз. Я похож на человека, чьи поступки не имеют причин? В чужих глазах, возможно, при взгляде на меня обычно и возникает такое впечатление, но не в наступившем же случае!
— Поговорить.
— Есть тема, да?
И еще какая! Но пожалуй, не буду пересказывать, какое облегчение испытал, когда узнал от hevary Виалы, что ее постоялицы живы-здоровы и по счастливому совпадению как раз находятся в доме. От сердца отлегло. В прямом смысле: пока не увидел бледное лицо Шиан, в груди неуклонно то набухал, то опадал комок, мешающий дышать.
— Есть.
Гаккар оперся затылком о выступ стены в оконном проеме.
— Позволишь угадать, да?
— Если хочешь.
— Пришел говорить о том маге, да?
— Именно о нем.
— А нечего говорить, — Ришиан посмотрела на меня мутными глазами.
— Разве?
— Ты выполнил свою часть сделки, я — свою. Что-то еще осталось, да?
Я прислонился к стене у другой стороны оконной рамы.
— Мне нужны сведения, которые в силах дать только ты. Или твоя сестра, смотря кто из вас поделился противоядием со скорпом.
Верхняя губа гаккара насмешливо приподнялась, обнажая зубы в гримасе, меньше всего похожей на улыбку.
— Хитрый, да? Заморочил маленькой голову так, что она готова была умереть, а теперь еще и недоволен? Пришел требовать большего, да?
Пристыдила. С полным правом, к тому же обошлась мягче, чем могла бы.
— А если и так? Тебя никто не просил атаковать мага, верно? Но ты набросилась на него и почти убила, а мне он нужен был живым. Жизнь за жизнь — равный обмен, не находишь?
Ришиан издала звук, похожий на смешок, но в исполнении змеи:
— Так вот почему ты вступился за сестренку… Все, как я и говорила, Шиан. Слышишь? Он сам признался.
Близняшка оторвалась от тисканья Хиса и с очень серьезным и спокойным видом возразила:
— Он не скрывал. Не просил меня. Я сама решила.
— Решила сглупить, — дополнил гаккар. — Ладно, все закончилось.
— И хотелось бы узнать, чем, — поспешил я напомнить о своих нуждах.
— Неужели ты думал, я позволю сестре совершить безумство?
Не отвечаю. Кто может похвастаться знанием темных путей чужих душ? Уж точно, не я: и собственной хватает, чтобы лезть куда-то еще и искать на свою… В общем, искать приключений.
— Я сама все сделала.
— Не буду спрашивать, как: понимаю, удовольствия это тебе не доставило и не могло доставить… Но что произошло потом?
— Потом? — Ришиан потянулась, выпрямляя спину. — Потом он проснулся.
— И?
Блеклые глаза оценили мой настырный интерес, как недостойный, и гаккар сделал паузу длиннее, чем намеревался, перед тем, как продолжить рассказ.
— И ничего. Не сказал ни слова. Даже не пошевелился.
Потому что увидел тебя, разумеется. И предпочел не злить убийцу, тем более, не имея достаточного запаса Силы.
— А потом?
— Потом мы ушли.
— Вы были у мага вдвоем?
Ришиан снисходительно улыбнулась:
— Я не оставляю сестру одну надолго.
Пояснений мне уже не требовалось. Конечно, не оставляет. Потому что, вернувшись, может не застать ту живой.