Всего этого было достаточно, чтобы не вспоминать о Леоне.
Но когда Октавис — последний месяц лета — перевалил за половину, взъерошенный мальчишка-посыльный привез в дом Морланов белый конверт со знакомым гербом на печати. У Дейна тревожно забилось сердце и все внутри наполнилось колючим холодом.
Письма от Виенто никогда не сулили хорошего.
Слова и поступки — другое дело. Жаль, что его не было с ней здесь и сейчас.
— Что там? — без особого интереса спросила мать, отмывая чайник в глубоком тазу.
— Письмо от господина…
Дейна ожидала, что Лилиана сейчас разразится гневными тирадами в адрес «негодного герцога», но она лишь тяжело вздохнула, фыркнула, и принялась тереть позеленевший от травяных чаев сосуд с удвоенной силой.
Крепко сжав письмо в руке, девушка ускользнула в комнату.
Любое послание от герцога Даниэля Виенто требовалось читать в полном одиночестве и в тишине, чтобы потом обдумать и взвесить каждую написанную им фразу. Это не тот случай, когда он холодно ухмылялся и вкрадчиво говорил или наоборот повышал голос, ведомый огненной магией. Выводя для нее письма, Даниэль сохранял спокойствие и краткость.
И Дейна оказалась права.
Письмо больше походило на записку и содержало совсем короткий, но емкий смысл. Герцог Виенто выражал свое глубокое разочарование молодыми шпионами, устроившими полнейшее непотребство в праздничный день. Также он обещал в ближайшее время отправить Леона Лоренцо обратно в северные войска, а Дейну Морлан забрать с собой в столицу.
Зачем ей в Брению? Ехать туда хотелось еще меньше, чем во враждебный Рантеран, но разве кто-нибудь спросит ее, Дейны, мнения?
А потому стало очевидным, что месть Леону должна свершиться в самое ближайшее время.
Чувствуя себя нечестивицей и воровкой, Дейна тихо проскользнула на ту половину комнаты, где жила ее мать. В углу красовались крепкие деревянные сундуки с тяжелыми крышками — их Лилиана специально заказала у столяра, чтобы убирать вещи. Намного лучше платяных шкафов, и ткань платьев будет в большей сохранности. Так считала мать.
Но Дейна догадывалась, что дело не только в одежде.
На дне одного из сундуков хранился тонкий и острый клинок. Когда Лилиана с маленькой Дейной бежали из Ирэнто в Нортэн, то украла его у обезумевшего мужа. Сейчас он хранился где-то в глубине деревянных коробов, завернутый в сухую чистую ткань и надежно спрятанный в ножны. Если он в верхнем сундуке, значит замысел Дейны обязательно обратится в жизнь. Если же нет, она оставит эту дурную, темную затею и навсегда забудет о мести.
Напряженно вслушиваясь в плеск воды и звон посуды за тонкой стеной, Дейна подняла крышку первого сундука и опустила в него руку. Рыться в чужих вещах — занятие неблагородное для дворянки, но что поделать, если ей никто не может помочь и приходится все делать самой?
Металл ножен на самом дне холодил кончики пальцев.
Коротко вздохнув, Дейна приняла свою судьбу, а потом осторожно извлекла клинок из сундука и аккуратно разгладила слегка помятые вещи. Сама судьба была за эту дуэль, и чем быстрее она случится, тем лучше.
* * *
Следующим днем Дейна появилась перед дворянской казармой, четко зная, когда Леон возвращается с учений на обед и отдых. Пользуясь магией Воздуха, девушка оградила себя воздушной стеной, на время сделавшись невидимой, и только когда появился граф Лоренцо, разрушила иллюзию и подбежала к нему.
Шлеп!
Черная перчатка с силой врезалась в бледную щеку молодого мужчины. Она осталась то ли от отца, то ли от Серхио — одинокая, но добротная. Дейна решила найти ей такое применение.
— Дейна! Что ты делаешь?! — он прямо ахнул и остановился на месте, слабо морщась от боли.
Товарищи Леона не вмешались. Только сочувственно поглядели на него и пошли мимо, своей дорогой.
— Вызываю тебя на дуэль, — сообщила Дейна, и с силой ударила по руке нахала, попытавшегося обнять ее за талию.
Тот обиженно прошипел что-то невнятное, но ретировался и скрылся в красном кирпичном здании казармы.
— Дейна, зачем тебе это? — устало и недовольно спросил Леон.
Она не стала таить:
— Хочу убить тебя, милый. На законных основаниях.
— Ты незнакома с фехтованием, — сообщил Леон, закатив глаза. — Я заколю тебя на второй минуте.
— Но и не на первой! — заявила Дейна, чем повергла его в еще больший шок.
— Ладно, если ты такая упрямая женщина, то вызов принят.
— Отлично!
— И все-таки, почему ты не можешь простить меня? — устало спросил он, поднимая упавшую на камни улицы перчатку. — Все женщины прощают своих оступившихся женихов.