— Личная дверь ведет в общий зал, куда выходят двери общих апартаментов, — сказала женщина, а затем поклонилась. — Мы оставим тебя отдохнуть. Если что-либо понадобится, то мы Снаружи.
Он кивнул, понимая, что сбежать не удастся.
Оставшись один, Джеремия устало опустился на диван: у него не хватило сил даже для того, чтобы лечь в постель. Через некоторое время со стороны арки, ведущей в общий зал, донесся стук. Он решил было не обращать внимания, но то же неуемное любопытство, которое толкнуло его стать антропологом, взяло верх и теперь.
— Войдите, — откликнулся он.
Занавес всколыхнулся, пропустив высокого человека атлетического сложения и с очень широкими плечами. На вид ему было около сорока. Классические черты высокородного коубейца, черные кудри, тронутые сединой. В его осанке была небрежная уверенность. Костюм покроем напоминал одеяние Джеремии, но был более темным. По три браслета на каждой руке, а не по одному.
Почему у него больше, подумал Джеремия и тут же рассердился на себя: нашел чему завидовать!
— Мои приветствия, — сказал вошедший. — Я Кев. — Он заметил поникшие плечи Джеремии. — Я могу зайти и в другой раз, если хочешь.
Джеремия предпочел бы остаться один, но у него не было желания восстанавливать против себя других игроков в кости. Какое-то время ему придется провести в их обществе… если не весь остаток жизни. Но о такой перспективе он предпочитал не думать. И выпрямился, принимая вид учтивого хозяина.
— Входите, прошу вас, — он указал на кресло, отделенное от него столиком. — Устраивайтесь поудобнее.
Кев раскинулся в кресле и вытянул длинные ноги поперек ковра.
— Находиться Снаружи очень утомительно. Но не беспокойся. Тебе не придется бывать там слишком часто.
— Снаружи?
Кев обвел рукой комнату.
— Калания — место, где мы живем, — это Внутри. Все прочее — Снаружи.
Джеремия уставился на гостя:
— Мы все время остаемся в этих комнатах?
— Нам принадлежит крыло Цитадели. И парк. Его площадь — двадцать квадратных километров. — Словно извиняясь, Кев добавил: — Угодья большинства Каланий гораздо обширнее. Но Вьясу теснят горы. Впрочем, по-моему, этого вполне достаточно для четырнадцати человек.
— Здесь живут четырнадцать калани?
— Считая тебя.
Джеремия протер глаза.
— Не напоминайте мне!
— Так, значит, слухи верны? — Кев внимательно вглядывался в него. — Клятву у тебя взяли против твоей воли?
— Да.
— Вообразить трудно! Очень многие отдали бы все, чтобы оказаться на твоем месте.
Джеремия покачал головой:
— Я понятия не имел, что Директор Вьясы решила приобрести мой контракт.
— Обычно калани сами выбирают, чье предложение принять, — согласился Кев. — Когда Халь начала переговоры о твоем контракте, известия об успехах Джеремии в Игре разнеслись повсюду. Из-за этого контракта торговались несколько Цитаделей, несмотря на то, что ты не сдал положенных экзаменов.
Джеремия вытаращил глаза. Другие Директора тоже предлагали купить его тайный контракт калани?
— Откуда вы знаете?
Взгляд Кева стал непроницаемым.
— Халь иногда беседует со мной, — сдержанно ответил он.
Халь! По тону Кева могло показаться, что называть одну из влиятельнейших лидеров Коубей по имени было вполне естественным. Калани принадлежали к тем избранным, кто, возможно, имел на то право, однако Джеремия знал, что у него язык не повернется — он ведь с трудом заставил себя называть профессора Бренна Джеком, и то лишь после долгих и настоятельных требований. Ну, может, привычка родит непринужденность…
— А вы давно калани?
Тон Кева стал чуть надменным:
— Двадцать три года. Я дал Клятву в шестнадцать.
Джеремия был оглушен. Значит, Кев большую часть жизни провел затворником, играя в кости. И тут его пронзила мысль: «А не я ли всю жизнь с головой уходил в занятия? Был затворником библиотек и лекционных залов?»
* * *Джеремия проспал все утро, что на Коубей с ним случалось редко, учитывая тридцать шесть часов тамошних суток. Ему не хотелось подниматься с постели. День он провел в халате, сидя у окна спальни и глядя вниз, в воздушную пропасть и плывущие в ней облака.
Разумеется, он попытался уйти. Отворил личную дверь и увидел Снаружи вооруженную охрану. Когда капитан спросила, чем они могут ему служить, он покачал головой и захлопнул дверь. Потом вернулся к окну и уставился в небо.