Но почему никто из богов до сих пор не явил себя ни талиссе, ни ее противникам?
Узник мог прочесть мысли любого из них. И все же предпочитал этого не делать. Зачем лишать этот мир его непредсказуемости?..
Но и они не обнаружат его здесь, если только не станут проверять камеру за камерой.
Оставалось только ждать. И наблюдать. Все как обычно.
Заключенный с улыбкой взглянул на маленькую фигурку бычка, сидящую на полочке в углу каземата. С беззащитными белыми рожками, широко раскрытыми, полными слез глазами, Кирики казался ему несправедливо обиженным ребенком, мечтающим, чтобы его пожалели и утешили.
Узник привязался к нему, хотя и не любил себе в этом признаваться. И уже многие годы таскал за собой повсюду, куда бы ему ни приходилось отправиться.
– Ну что, поможем?
Бычок радостно закивал.
– Эх, Кирики, сам вроде вон какой смурной, а все о других заботишься, – погладил его узник. – Конечно, поможем! Если они до нас доберутся.
Глаза бычка стали еще печальнее.
– Вот и я об этом, – кивнул узник. – Если Айвен еще хоть раз попросит о помощи…
В тот раз гном не сплоховал. Но в следующий раз и он окажется бессилен. Легенды о талиссах красивы, да только на самом деле они могут не так уж и многое.
Вспомнив о том, как маг заключал сделку с Айвеном, узник усмехнулся: он презирал тех, кто пользуется чужим несчастьем.
Эк как он со временем говорить начал! Словно жрец на ступенях храма. Ужас! Еще о мировой справедливости пару раз задуматься, и все, пора на встречу с Айригалем.
– Только что он с моей душой делать станет? – узник подмигнул Кирики. – Жирноват кусок будет, а ну как не проглотит? Да и по мировой справедливости у нас вроде как Бэх специалист!
Мордочка бычка расплылась в широкой улыбке.
– Ну-ка, ну-ка, ты еще и улыбаться умеешь? Чего ж тогда постоянно такой хмурый?
– А чего радоваться-то? – Кирики снова насупился.
Да, радоваться и в самом деле пока нечему. Все еще способно так повернуться… По-разному, одним словом.
И, главное, за успех всегда приходится кому-то платить. Может, потому Кирики такой и грустный, что давно уже это понял?… x x x
– Бу-бу, му-му, – непочтительно передразнила Бэх. – Только подумайте, какие мы страшные!
Лицо Асдана вспыхнуло.
Кажется, они еще не поняли. Ничего, скоро поймут.
Победитель мог себе позволить быть великодушным.
Мэтт незаметно сжал рукоять метательного ножа. Ну, этого, серенького, он, предположим, завалит. А дальше?
– Их больше трех десятков, – еле слышно шепнул Терри.
Один к четырем. И все монахи. А здесь, где Айригаль совсем близко…
– Будем драться? – на этот раз даже в голосе Торрера не слышалось уверенности.
Лунный эльф покачал головой.
Ворота впереди и ворота позади. И те, и другие закрыты.
Прикрыв глаза, Терри попытался почувствовать стены. Где-то же здесь должна быть дверь?!
На сером фоне стен дверь расплывалась уродливой черной кляксой, невидимой обычному глазу. Блок? Защита? Лунный эльф осторожно коснулся двери – и тут же клякса рванулась вперед, разворачивая длинные осьминожьи щупальца…
– Я жду!
Громкий голос Асдана заставил Терри очнуться.
Отсюда им не вырваться. Слишком много божественной силы.
Успели подготовиться.
– Надо сдаваться, – прошептал Айвену лунный эльф.
Маг рассеянно кивнул, лихорадочно обшаривая залу глазами.
Надо сдаваться. Талисса проиграла. И бросят они оружие или нет – конец один.
Талисса ждала его слов, его сигнала. Макобер напрягся, готовый одним махом выскочить из нальтена. Лицо Бэх побледнело, тени под глазами делали ее сейчас похожей на взъерошенного маленького совенка.
Маг взглянул на паладина: только у того еще могли оставаться какие-то сюрпризы.
Лентал отчаянно молился. Но его медальон оставался безжизненным.
Значит, и боги им не помогут.
– У вас есть еще минута, – глухо предупредил Асдан, наконец осознавший, что триумфа ему, пожалуй, не испытать.
Айвену показалось, что кольцо на безымянном пальце левой руки слегка потеплело.
Макобер тогда сильно рисковал. И трудно сказать, чего в гневе мага было больше: страха за мессарийца или возмущения его феноменальной беспечностью.
Один поворот кольца – и талисса спасена. По крайней мере, Айвен на это надеялся. Сумевший обратить вспять время сумеет помочь и здесь.
Но если он попадет во власть чародея, его душа никогда не отправится за Грань. И никогда не воплотится вновь.
Сплошные «никогда»…
Поворот кольца – и в плен попадет он один. Его душа.
Иначе в плен попадут они все. Талисса была едина в жизни, станет единой и в смерти.
Они погибнут все вместе. В нескольких шагах от цели. Перестанут существовать, на его глазах, один за другим. Все, с кем он сражался плечом к плечу. Его талисса.
Один раз они уже умирали. И он это видел.
Достаточно ничего не делать. Не шевелиться…
Айвен резко повернул кольцо. Время остановилось.
«Вы действительно меня звали?» – поинтересовался знакомый голос.
«Звал», – Айвену было не до шуток.
А ведь…
А ведь юноша с самого начала знал, что так все и случится! Если он в силах изменить прошлое, что ему стоит заглянуть в будущее? Когда они встретятся…
Впрочем, знал, не знал, какая разница!
Это его выбор и ничей больше.
«Я к вашим услугам».
Еще бы…
«Наш договор остается в силе?»
«В силе», – эхом откликнулся голос.
Еще можно передумать. Пока еще можно…
«Тогда я прошу вас спасти талиссу».
Теперь пути обратно уже не было.
Как просто. Всего от нескольких слов…
«Только талиссу?» – невозмутимо уточнил юноша.
Чародей оказался предусмотрительнее, чем он сам…
«Всех».
И что теперь? Он умрет? Чародей заберет его душу?
«Да будет так, – пожалуй, излишне торжественно провозгласил юноша. – Вы готовы?»
«Я готов», – просто ответил Айвен.
Время возобновило свой ход.
Айвен ждал, что чародей вернет ему магию. Или даст силы сотворить чудо. Он готов был использовать любое колдовство…
Готов ради чего? Проклятье, конечно, ради того, чтобы талисса оказалась свободна.
Но ведь чародей и так обещал ее освободить. Ради чего тогда?
Наверно… Наверно, чтобы иметь лишнюю возможность остаться в памяти друзей. Войти в легенду.
Смешно. Неужели они его забудут?..
Забудут, конечно. Рано или поздно в талиссе появится другой чародей. А про Айвена станут вспоминать…
Поначалу часто. Хорошо бы, если часто.
А потом останется разноцветный потускневший образ. Как фреска, день за днем покрывающаяся копотью на стене таверны.
Но чуда не произошло. Магия не вернулась.
…Высоко над залой, в небольшой каменной нише один из монахов Асдана не отрывал глаз от талиссы. Рука его лежала на рычаге, останавливающем нальтен и блокирующем ворота.
Это он поймал талиссу в ловушку. Он, а никакой не Асдан. И монах надеялся, что награда Протектора окажется воистину щедрой.
Такой переполох – и всего-то из-за восьми крошечных фигурок, копошащихся сейчас в нальтене далеко внизу. Внизу… Внизу…
Монах никогда не боялся высоты и даже не подозревал, что этот страх гнездится в дальних уголках его души.
Фигурки закружились перед глазами, стали расти, заполнили собой всю залу, всю нишу…
Обмякшее тело рухнуло на рычаг.
Нальтен рванулся вперед с такой скоростью, что Торреру показалось, будто он встал перед этим на дыбы.
– Эге-гей! – Макобер показал язык едва успевшему отскочить в сторону Асдану.
– Убейте их! – закричал чародей с побелевшим от ярости лицом.
Пропуская повозку, ворота беззвучно распахнулись.
Над залой поплыли слова молитвы.
Нальтен плаксиво задребезжал на повороте, заставив друзей вцепиться в деревянные поручни. Оглянувшись, Терри увидел, как туннель заволакивает густой чернильно-синий туман, пронизанный яркими оранжевыми всполохами.