Мои мысли возвращались к тому дню, когда Гордон обнаружил меня в ловушке, подстроенной приливом. Тогда он приложил все усилия, чтобы спасти меня, но он и не собирался избавляться от меня, я не стояла на его пути.
Трудно было заподозрить в таком злодействе Гордона, но насколько хорошо я знала его? Он всегда был для меня загадкой, и — я ощущала это — в нем было что-то зловещее, или я все это выдумала?
Я проспала в детской две ночи, и это была уже третья.
Луны не было, но небо было безоблачным, и звезды светили ярко, особенно одна… Я вспомнила, как в такие ночи Дорабелла говорила: «Это Господь смотрит на нас! Он видел, как ты тайком схватила на кухне пирожное и сунула его в карман. Он записал это в свою книжечку, и когда-нибудь тебе придется ответить за это». На что я возражала: «Большую часть его съела ты, так что тебе больше отвечать!» Она парировала: «Грешно не есть, а воровать!» Дорабеллу можно было вспоминать без конца.
Что-то скрипнуло на лестнице. Я насторожилась, сердце заколотилось в груди. Я прислушалась л. Опять! Кто-то украдкой подбирался к детской!
Я тихо выскользнула из кровати, спряталась за дверь и оказалась там вовремя — она медленно приоткрылась.
Мне не верилось в реальность происходящего… Хотя я ожидала именно этого, все выглядело отрепетированной мною сценой! Вначале я увидела подушку… Ее белизна отчетливо выделялась при свете звезд. Потом, как во сне, точнее, в кошмаре, я поняла, что воображаемое происходит в реальности.
Какая-то фигура двинулась к колыбели и склонилась над ней. Я бросилась вперед с криком: «Няня! Няня! Быстрей!» Фигура резко обернулась. Это был не Гордон. Матильда!
Нянюшка Крэбтри была уже здесь… с крепкой тростью, готовая нанести удар.
Матильда Льюит обернулась. В ее глазах было выражение, показавшееся мне безумным.
— Что… что это вы здесь делаете? — воскликнула она.
— Это что вы здесь делаете? — вопросила няня.
— Убирайтесь! — воскликнула Матильда. — Убирайтесь… обе!
— Это уж вам нужно убраться из детской, — резко возразила няня. — Как вы посмели пробраться сюда, пытаясь убить ребенка?
— Что за бред?
Матильда отбросила подушку, упала в кресло и закрыла лицо руками.
— Няня, — воскликнула я, — сходи и разбуди мистера Льюита. Думаю, он лучше всех знает, что следует делать. — Ты следи за. ней, да отдай-ка мне эту подушку. Мы с Матильдой остались наедине, и она, бессильно опустив руки, глядела на меня.
Я медленно произнесла:
— Вы собирались убить его! Вы собирались убить Тристана! Вы считали, что это несложно, и собирались представить дело так, будто с ним случилось то же, что с ребенком миссис Пенгелли?
Она молчала.
— А другие… — не закончила я. — Что все это значит, Матильда?
Я уже понимала, что это значит. Это стало ясно после открытия, сделанного Джоуэном. Она хотела, чтобы Трегарленд принадлежал ее сыну — ее и Джеймса Трегарленда, — и ради этого она была готова устранить все помехи. Она, казавшаяся такой мягкой, такой бескорыстной, всегда готовой оказать помощь, оказалась способна на убийство!
Как я была благодарна Джоуэну! Если бы не его предупреждение, Тристан был бы сейчас мертв.
Никогда не забыть мне, как выглядел явившийся в детскую Гордон. Он бросил взгляд на мать. Я поняла, что няня рассказала ему о случившемся. Неудивительно, что на его лице было выражение ужаса.
Он был явно потрясен. Подойдя к матери, Гордон положил руку ей на плечо.
— Мама, — пробормотал он. — Мама… Ах, что ты наделала!..
Матильда разразилась рыданиями. Поглаживая ее, он обратился к нам:
— Я отведу ее в комнату, дам ей какого-нибудь снотворного. Она обезумеет, если не сделать этого. Боже, как это ужасно! Пожалуйста, позвольте увести ее! Я вернусь и кое-что расскажу вам. Попытайтесь, пожалуйста, понять…
Матильду трясло. Должно быть, это было что-то вроде припадка. Она начала раздирать на себе одежду и рвать волосы, потом набросилась на Гордона.
— Это ради тебя… — воскликнула она, — ради моего мальчика! Все принадлежало по праву тебе…
Он пытался успокоить ее. Никогда в жизни мне не доводилось наблюдать такой душераздирающей сцены. Обняв мать, Гордон наконец вывел ее из комнаты.
Мы с няней подошли к колыбельке Тристана. Он спокойно проспал все происшедшее.
— Значит, ты была права, — сказала няня. — Слава Богу, ты была здесь! Она сумасшедшая, эта женщина! Я отличаю сумасшедших, когда они попадаются, а уж сегодня я разглядела ее! Надо же, именно она! Ты потрясена, милая? Нечему удивляться. Только подумать, что бы могло случиться! Гордон тоже не в себе, должно быть, уже чувствовал, к чему дело идет у нее! Как ты думаешь, может, нам разбудить еще кого-то на случай, если он придет убить нас?
— Здесь только мистер Джеймс Трегарленд, а слуг ни к чему в это впутывать. Если бы он собирался напасть на нас, он уже сделал бы это! По-моему, он сам очень напуган, я неправильно оценивала его. Это была она… и безумие кроется как раз в ней.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем вновь появился Гордон. Он был бледен, взволнован, глядел на нас почти с мольбой.
Я подумала: «Он любит свою мать и боится за нее».
— Я хотел бы, чтобы вы поняли меня, — начал он. — Я вынужден рассказать вам все с самого начала в надежде на то, что вы все-таки поймете меня. Это, конечно, не оправдание: мать пыталась совершить ужасное деяние! С некоторых пор у нее появилась навязчивая мысль: сделать меня наследником Трегарленда, и это превратилось у нее в манию.