– Ну всё, приехали! – с досадой процедил Егор и с тяжёлым дыханием прекратил сопротивление.
Я продолжил вырываться, но щупальца сжали меня за шею и бёдра ещё сильнее, так что стало больно.
От отчаяния у меня проступили слёзы. Тело в изнеможении замерло.
Меж тем, ступеньки перестали смещаться. Всё стихло. А, спустя мгновение, сверху послышались шажки. Мы дружно повернули головы в сторону, откуда донеслись подозрительные звуки.
Наконец появился человек. Откуда-то с высших этажей спустилась девушка, блондинка с голубыми глазами, очень бледная и худая, в белой ночной сорочке, со слёзными подтёками на щеках, с костлявыми босыми ножками. На вид я дал ей лет двадцать.
Завидев нас, она остановилась в нерешительности и спросила:
– Кто вы такие?
– Мы пришли за Яной! – сказал я. – Ты видела её? Ну, такая симпатичная: чёрные волосы, родимое пятнышко на левой щеке.
– Да, – вяло кивнула блондинка, – она там.
Тонкий пальчик указал наверх.
– А ты-то кто? – спросил Егор.
– Я была одной из первых в гареме этого монстра. Но теперь я ему не нужна. И могу идти на все четыре стороны, – пояснила девушка почти без интонации, словно в какой-то прострации.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Кэт.
– Послушай, Кэт, а с моей Яной там всё нормально?
Худая блондинка молча кивнула. Я в очередной раз поразился её бледности. Но вдруг глаза на этом высохшем лице со впалыми щеками оживились.
– Слушайте, знаете что, я попробую вам помочь! – сказала девушка. – Эти щупальца мне не разжать. Но я знаю слабое место Макса.
– Окей, говори! – выдохнул Егор.
– Я часто болтала с Максом по душам… Мне удалось войти к нему в доверие… И я выпытала всю его подноготную… Его тайные проблемы…
– Ну, говори же! – не выдержал я.
Кэт кивнула и медленно заговорила:
– Да-да, слушайте. Этот Макс в отрочестве жил в интернате. Родителей у него никогда не было. И почти до совершеннолетия он страдал недержанием мочи. Он писался по ночам. Из-за этого ребята над ним издевались. А девочки посмеивались и обходили стороной. Быть может, причина жестокости Макса кроется в этом маленьком пунктике? – Девушка вопросительно посмотрела на нас, как будто засомневалась в собственном выводе.
– Наверно, так оно и есть! – усмехнулся Егор.
– А ещё проблема Макса в том, – с грустной улыбкой добавила бывшая пленница, – что он… ну, как бы это сказать…
– Да говори как есть! – хором вставили мы.
– Один воспитатель в интернате, зная, что Макс мочится по ночам, тоже издевался над ним. Однажды этот мужчина опозорил мальчика при всех и выставил напоказ его простыни. Макс поведал мне столь щекотливый факт в душевном порыве во время эйфории после разного рода сексуальных извращений со мной. В тот раз я специально доставила ему массу удовольствий. Правда, он тут же он пожалел о сказанном и приказал мне держать рот на замке.
– А ты не побоялась и рассказала нам, – с благодарностью отозвался Егор.
– Да, – кивнула девушка. – Потому что я ненавижу этого ублюдка.
– А что он делает с пленными девушками? – спросил я. – Ведь ты же одна из первых, тебе должно быть всё известно.
Кэт спустилась на пару ступенек ниже. Она миновала нас, скованных застывшими щупальцами, и оглянулась.
– Он занимается с ними сексом, – просто ответила она. – Но не по принуждению, сначала он пытается соблазнять. Пытается добиться обоюдного согласия, чёртов ублюдок. Я притворилась, что он мне понравился, потому что решила, что так быстрее от него избавлюсь. И я не ошиблась – теперь смогу спокойно вернуться в Игру.
И сухощавая блондинка зашагала дальше вниз. Её шажки быстро стихли. Мы переглянулись.
Я раскрыл было рот, чтобы предложить свой план действий. Но, не успел я выдавить и слова, как всё изменилось. Лестница ушла из-под ног, стены здания разъехались, открылось чёрное небо, и мы оба оказались прикованными стальными цепями к уступу скалы.