Максим уехал утром, пока я спала. Он настолько вымотал меня, что я просто не услышала, как он ушел, а когда вскочила с постели машина уже отъехала от дома. В сотовом пиликнула смска:
"Когда проснешься, не забудь, кем надо дышать. Не тоскуй, я скоро вернусь"
И еще одна ровно через минуту:
"Я передумал — тоскуй".
Улыбнулась и нырнула снова в постель, довольно потягиваясь, как сытая кошка. Впервые после его отъезда я проспала почти весь день.
ГЛАВА 2. Андрей
За несколько дней до описанных в 1 главе событий
— Здравствуйте, Андрей. Давненько вы к нам не заезжали. Очень рады видеть…
Продавец цветочного магазина расплылась в улыбке и шагнула к корзине с белыми лилиями. Она знала, что я возьму именно их, знала даже точное количество. Я всегда покупал цветы только здесь на протяжении нескольких лет.
— Здравствуйте-здравствуйте. Я тоже так решил, поэтому и заехал. Нельзя нарушать традиции.
Она опять улыбнулась в ответ, отбирая 15 веток и, перевязав их белой лентой, протянула мне.
— Вам ведь, как всегда? Еще одна традиция?
— Совершенно верно. Спасибо, Наташа. Цветы великолепны, как, впрочем, и всегда.
— Спасибо, Андрей. Иногда мне даже кажется, что они ждут именно вас. Хорошего дня вам…
— И вам всего доброго…
Я вышел из помещения и знал, что они сейчас будут шушукаться со своей помощницей.
"Есть же бабы шустрые. Где бы нам такой "экземпляр" отхватить? Мало того, что денег валом, да еще и на братка не похож, хотя видно, что "из этих".
Людям всегда кажется, что они видят нас насквозь. Они моментально придумывают нам биографию, наделяют качествами, которые им хотелось бы, чтоб у нас были, и свято верят, что все именно так.
Всего несколько вещей способны ввести их в заблуждение: наша одежда, манера разговаривать и тембр голоса. Нужное сочетание всегда дает необходимый эффект.
Вот и сейчас я чувствовал, как они смотрят мне вслед, с нотами зависти и злорадства думая о том, кому "так повезло" и почему на ее месте не одна из них.
Смотрел на букет, который лежал рядом на сиденье, источая резкий аромат, и словно услышал знакомый до боли голос. Как она, смущаясь, опускала ресницы, даже покрывалась легким румянцем и говорила "Спасибо, мой любимый". Никогда не могла к этому привыкнуть, каждый раз принимая их с какой-то особенной благодарностью, а я улыбался, как мальчишка, и мне хотелось купить ей миллион таких букетов. Чтобы слышать вот это "любимый" и чувствовать ее восторг.
Она любила именно лилии. Не розы, как это обычно бывает. Говорила, что эти цветы кажутся ей самыми красивыми. Чистыми, и вместе с тем их запах был настолько сильным, что голова шла кругом. Как и у меня тогда… в эти несколько месяцев вырванного у судьбы счастья.
Первое время после смерти Лены я не мог заставить себя даже ступить на территорию кладбища. Не хотел видеть могилу, памятник с этими зловещими цифрами, выгравированными на мраморе… Так, словно прийти сюда — значит принять, что ее больше нет. Как будто смириться с тем, что я лично, собственными руками, убил ее. Убил, потому что виноват был… Перед ней и Кариной. За то, что уберечь не смог, что жив остался, что дышу, хожу по этой земле, а она — глубоко под ней.
Потом я приезжал сюда каждую неделю. Как маньяк, который приходит на место преступления, чтобы еще раз испытать эмоции, связанные с последними секундами жизни своей жертвы. Нескончаемое количество раз прокручивая в голове мгновения, когда она была жива. Каждое ее движение, слово, вздох, взгляд, как умирая, говорила, что любит, что благодарна… И чувствовать себя последней тварью… Потому что ей не за что было меня благодарить. Хотелось казнить самого себя здесь, смотря на улыбающееся лицо на фото — "запомни меня такой, любимый". И ненависть в глазах Карины, которой она сама, казалось, начинает задыхаться, была тогда мне необходимой. Давала возможность чувствовать хоть что-то. Да, мне была нужна ее ненависть, молчаливые упреки и отчаяние… чтоб не забывал. Никогда.
В последние полгода я бывал на ее могиле все реже. Не оправдывая себя делами и суетой. Просто никогда в этом не лукавил. Я привык к своей боли, она перестала терзать, потому что вросла в мою кожу так, будто я и не жил без нее никогда. Мы с ней стали заодно. Она получила свое сполна, а теперь был ее черед отдавать. И она не осталась в долгу. Дала силы жить… Открыть глаза и увидеть главное — в моих руках теперь жизнь Карины. Как второй шанс — спастись, не закопав самого себя на дне своей пропасти.