— С детства боится воды, — пояснил Алексей.
— С детства? Сколько же ей теперь?
— Восемь, — с гордостью ответил Алексей, — она рано повзрослела, хоть иногда и позволяет себе дурачиться.
— Я вижу, — Марина улыбнулась, — слушай, а она его не закопает?
— Ничего, отроем, — засмеялся Алексей, и потащил улыбающуюся девушку в воду, не замечая, что стал объектом пристального внимания со стороны Михаила и Пашки.
— Думаешь, он ей действительно нравится? — небрежно поинтересовался Павел у друга, но проследив за его странным взглядом, мгновенно умолк.
Ближе к вечеру, когда все устали от воды, песка и начинающих атаковать комаров, ребята собрались и разъехались по домам. Многие годы спустя, вспоминая этот день, каждый из них каким-то внутренним чувством понимал — именно там, на берегу реки закончилось их беззаботное детство.
2008 год…
Бросив взгляд на огромный двухэтажный коттедж, выросший подобно своим собратьям в этом городе за последние десять лет, я слегка обернулась к Михаилу:
— Значит, ты все-таки добился, чего хотел? — тихо спросила я.
— Не всего, — он подошел ко мне поближе, и обнял за плечи, — это было нелегко. В тот раз ничего не вышло, но я не сдался. Мы оба когда-то этого хотели, разве нет? Сбежать из этого дрянного городка, разбогатеть, ни в чем не нуждаться…
— Мы не всегда получаем то, чего действительно желаем, — я высвободилась из его рук и поднялась на несколько ступеней вверх, тут же услышав, как открывается дверь. Передо мной предстало удивленное лицо Никиты:
— Вы рано! — он улыбнулся, — мы вас не ждали.
— Что, значит, теперь не пригласишь? — шутливо спросила я, тут же нахмурившись. Все-таки, как бы мы не притворялись, это не было встречей старых друзей. Скорее, банды, сообщников, единомышленников. Но не друзей. Дружба закончилась тогда, когда кто-то из нас впервые озвучил свое желание, подспудно живущее в каждом из нас — вырваться из этой рутины, уехать навсегда. У кого-то это, возможно и получилось. Мне же так и не удалось до конца избавиться от ощущения, что я до сих пор принадлежу этому городу. Словно меня держит здесь незаконченное дело, и я вынуждена возвращаться сюда снова и снова, подобно призраку, навеки разлученному со своим телом, но привязанному к месту, в котором он жил. Может быть я и есть призрак из прошлого, так и не нашедший смысл ни в своей жизни, ни в смерти?
Когда мы вошли в дом, нас ожидал накрытый стол, а в центре — большое блюдо с невероятным количеством мелкой жареной рыбы, которую мы в юности называли «Мечта Матроскина».
— Не может быть! — от неожиданности и восторга я снова почувствовала себя ребенком, — и когда только успели?
— Это Пашка, — коротко пояснил Миша.
— Не знал, чем себя занять, — попытался тот оправдаться, — вот и наловил.
— Спасибо! Ты даже не представляешь, как мне этого не хватало. Даже не знаю, чего больше, — я оглядела их, улыбнулась и мы сели за стол. На несколько минут воцарилось неловкое молчание, когда кто-то не может подобрать нужных слов, а кто-то старается избежать чересчур заинтересованных взглядов. Последнее, разумеется, было обо мне. Да, я прекрасно понимала, что не была похожа на ту девочку, которую они знали в юности, и все же, мне хотелось почувствовать себя среди них своей. Как прежде. Хотя, поправила я себя, как прежде не будет уже никогда.
Я полезла в сумку и, порывшись, вытащила изрядно помятую открытку. Положив ее перед собой на стол, я выжидательно посмотрела на остальных. Первым отреагировал Никита. Покраснев еще больше, он достал из кармана куртки сложенную вчетверо мягкую картонку и, разгладив, положил рядом с моей. Они были идентичны. Поколебавшись, Павел кинул свою туда же, и только Миша, хмуро посмотрев на нас, отвернулся, всем своим видом демонстрируя нежелание принимать во всем этом какое-либо участие.
— Кто-нибудь понимает что происходит? — начал первым Никита.
— Это чья-то идиотская шутка, — терпеливо повторил Миша.
— Если это шутка, нужно найти шутника и позаботиться о том, чтобы ему расхотелось так шутить, — бросил Пашка.
— А если не шутка? — повторила я свое предположение, высказанное еще Мише в автомобиле, — если кто-то действительно знает о том, что произошло в ту ночь? Смерть решает все проблемы. Кто мог написать такое всем нам? Кто мог знать, что эта фраза что-то для нас значит?
— Возможно, за нами кто-то следил? — предположил Никита.
— И терпеливо ждал целых пятнадцать лет, чтобы об этом сообщить? — хмыкнула я.
— Мы знаем одно, — неожиданно заявил Михаил, — кто бы ни был этот тип, он был уверен, что, получив эти открытки, мы примчимся сюда сломя голову и попытаемся во всем разобраться.
— Думаешь, кто-то специально решил собрать нас здесь? — недоверчиво спросил Пашка.
— Я просто уверен в этом.
— Но зачем? — голос Никиты дрогнул, и мы все посмотрели на него. Он всегда был самым мягким и нерешительным из нас, — послушайте! Прошло столько лет! У меня жена, двое детей. Мне не нужны все эти проблемы!
— Они не нужны никому из нас, — отрезал Павел, — думаешь, кто-нибудь вернулся бы сюда, не получи он эту дурацкую открытку? У каждого своя жизнь, свои проблемы. Нам не хватало застрять в этом гребаном городишке и ломать себе голову из-за чепухи.
— Хватит! — не выдержала я, и к моему удивлению, они действительно замолчали, — возможно, вы правы, и это чья-то шутка. Но если это не так? А если кто-то действительно знает о том, что произошло пятнадцать лет назад? Это было шумное дело, а мы всегда были на виду. Возможно, я повторяю, возможно, кто-то сложил два и два, и получил в его понимании верный ответ.
— И теперь, думает, что мы единственные, кому известно все, — испуганно произнес Никита.
— 20 июня исчез Алешка, — я резко встала, с каким-то сожалением отметив, как вздрогнул Никита, — исчез без следа. Его искала милиция, солдаты, все, кто хотел и мог в этом помочь. Если бы он был жив, они бы его нашли. Зачем кому-то ворошить прошлое и заставлять сюда вернуться? Я думаю, каждый из нас хотя бы на миг допустил дикую мысль, что он жив.
— Но разве мы бы вернулись, если бы имели хоть малейшее сомнение в том, что он мертв? — после слов Михаила в комнате воцарилась тишина, прерываемая тиканьем настенных часов.
Внезапно раздался хлопок, и что-то врезалось в стену позади меня. Не успев толком ничего сообразить, я оказалась внизу, придавленная Мишей к полу, свет погас, и нас со всех сторон окружила темнота.
III
Напряженную тишину прервали отдаленные раскаты грома, и на миг комнату осветила молния. Я слегка шевельнулась, заставив Михаила еще сильнее придавить меня к полу. Где-то рядом слышалось прерывистое дыхание ребят. Слава Богу, все живы! Но кто в нас стрелял? Сейчас, пока нас скрывает темнота, стрелок вряд ли повторит попытку. Видимо, решив воспользоваться этим неожиданным преимуществом, Пашка осторожно подполз к окну. Мои глаза уже полностью привыкли к темноте, и я могла следить за его передвижениями, и даже различать силуэты деревьев за окном. Коротко шепнув мне: «Лежи и не двигайся!», Миша решил присоединится к приятелю. Никита остался рядом со мной, не желая рисковать схлопотать шальную пулю. Хотя, пока ничего не свидетельствовало о том, что стоило ожидать повторного выстрела.
Едва уловимым движением Пашка вынул из-за пояса пистолет. Значит, не одна я не считала открытку чьей-то глупой шуткой. Пашка всегда был осторожен и расчетлив. Сейчас он опустил штору, и я услышала сзади облегченный выдох Никиты. Что же, теперь нас от стрелка отделяло не только двойное стекло, но и метры темного шелка. Ветер все еще продолжал задувать в отверстие, сделанное пулей, создавая впечатление, будто кто-то невидимый стремиться попасть в комнату.
— Нам нужно вызвать милицию, — в тишине мой голос прозвучал неожиданно громко, и я удостоилась неодобрительного взгляда со стороны Пашки.
— Не стоит пугаться, его уже и след простыл, — попытался меня успокоить Михаил, и я поняла, что, по-видимому, реагирую на все случившееся не так, как надо. Больше всего на свете мне хотелось понять — как далеко от дома находился стрелок, почему выстрелил именно тогда, а не несколькими минутами раньше или позже. Но, понимая, что любопытство способно сгубить не только четвероногих, я воздержалась от высказываний мыслей вслух, справедливо полагая, что рано или поздно смогу найти ответы на все свои вопросы.