— Всегда мешают.
— Путаются под ногами, — уточнил комиссар. — Но, как правило, их вмешательство оказывается чем-то полезным. Впрочем, вам ли не знать?
Едва уловимая издевка в голосе нава заставила Схинки поморщиться.
— Поэтому вы их не уничтожили? Они полезны?
— Мы никого не уничтожаем, — неожиданно серьезно ответил Сантьяга. — Этим и отличаемся от вашего дрессировщика.
— Не в этом ли ваша слабость? Вы сквозь пальцы смотрите на шалости шасов-контрабандистов, благодаря которым в мире плодятся человские маги. Вы тащите за собой тупых осов, вы не трогаете красноголовых…
— Уничтожить легко, а вот ужиться сложно, — негромко произнес нав. — Ярга слишком долго отсутствовал, он не знает, через что нам пришлось пройти и что понять.
— Ладно, ладно… — махнул рукой Схинки. — Я просто хотел сказать, что в повествование вклинились варвары. Как и положено: дикие и необузданные.
— Что у нас на фворе, прифурки? — громко осведомился Кувалда.
Тишина.
— В молчанку играть взфумали?
Осторожные всхлипывания.
— Языки поприкусали? — начал заводиться Кувалда. — Фюрера не уважаете?! Сопли его превосхофительству в лицо пускаете!
Всхлипы прекратились: Иголка и Контейнер поняли, что слезами вождя не разжалобить. Всхлипы прекратились, но и отвечать бойцы не спешили.
Встреча, если, конечно, текущему мероприятию можно было дать столь нейтральное определение, проходила в кабинете великого фюрера Красных Шапок, на самой вершине главной и единственной башни Южного Форта. Иголка и Контейнер стояли в центре комнаты, руки связаны за спиной, на лицах — следы вчерашнего дебоша и рвения бойцов уйбуя Трактора, которому Кувалда приказал доставить гуляк «на ауфиенцию». Одноглазый вождь вел разговор из кресла, многозначительно поигрывая кривым, как извилины Эйнштейна, кинжалом. Пахло переработанным виски и хорошо намыленной веревкой.
— Я в послефний раз спрашиваю: что у нас на фворе? — грозно повторил Кувалда и недружелюбно рыгнул в сторону подчиненных чем-то вчерашним.
— Куча мусора, — пискнул Иголка.
И тут же пожалел о содеянном.
— Ты умный? — Единственный глаз Кувалды принялся так буравить подавшего голос бойца, словно великий фюрер пытался выдавить из позвоночника Иголки нефть. Или газ. — Типа, ты эта… образованный?
— Никак нет, — поспешил развеять подозрения Кувалды Иголка.
— А какой ты?
— Дурной, — брякнул перепуганный боец, хорошо знающий, что этот ответ фюреру наверняка понравится.
— Оно и вифно. — Кувалда подумал и, проверяя заточку, нацарапал на столешнице короткое, но весьма неприличное слово. Кинжал оказался острым. — На фворе, тупые вы козлы и прочие животные, могутный кризис, устроенный жафными человскими банкирами. — Великий фюрер замолчал, изучая реакцию подданных на краткую лекцию по мировой экономике, увидел то, что ожидал: Иголка с Контейнером не прониклись трагизмом момента, и осведомился: — Перевести?
— Всем нужны деньги, — вздохнул прагматичный Контейнер. — А тебе, великофюрерское превосходительство, больше всех.
— Молофец, — расплылся в ухмылке Кувалда. — Вижу, вешаться не хочешь?
— Нет.
— Я тоже вешаться не хочу, — тут же обозначил свою позицию шустрый Иголка. — Лучше я тебе служить буду, великофюрерское высочество, чем вешаться.
— Правильно, — одобрил великий фюрер. — Но служить мне нафо… эта… как ево…
— Честно, — уныло подсказал Контейнер.
— Можно и так, — согласился Кувалда. — Смекаете, о чем я?
— Смекаем, — не менее уныло, чем приятель, отозвался Иголка. — Давно смекаем, великофюрерское величество.
Причина, по которой Иголка и Контейнер оказались на ковре гостеприимного Кувалды, была проста, как плохой коньяк: бойцы неприлично разбогатели. Причем настолько неприлично, что в настоящий момент их совокупное состояние раза в два превосходило богатство всей семьи, включая долговые расписки шасам и деривативы «Средства от перхоти». Разумеется, отнестись к такой ситуации спокойно великий фюрер не имел никакого права — подданные бы не поняли.
— Липкие пальцы человских банкиров сомкнулись на горле нашей свобофолюбивой семьи и уфушают ея ими кризисом, — высокопарно, но несколько путано продолжил одноглазый. — Концы грозят профавать виски только по префоплате…
— И шасы тоже суки, — добавил Иголка, который понял, что политически верно винить во всех свалившихся на семью бедах липкопальцых чужаков.
— Шасы тоже суки, но не такие, — благосклонно кивнул Кувалда. — Наф шасами Темный Фвор стоит, типа, как я наф вами. Навы знают, что им в Тайном Горофе еще жить фа жить, а потому если шасы начнут свопами наглеть, или, там, сабпраймами какими, навы их прифавят, как асуров, и буфут потом фруг у фруга спрашивать: вы шасов не вифели? А кто это? Вот так… — Великий фюрер отыскал на столе кусок газеты и принялся проверять остроту клинка с его помощью. — А человские банкиры политиками вертят, как эти… в цирке которые…
— Жонглеры? — подсказал Контейнер.
— Фурак ты, боец, а потому буфешь вешаться, — строго ответил Кувалда. — Фрессировщики, мля, это же всем ясно. Вертят, как фрессировщики.
Иголка верноподданно выкатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что полностью разделяет недоумение великого фюрера: ну, где, скажите на милость, видано, чтобы жонглеры чем-нибудь вертели? Ясень пень, речь идет о дрессировщиках. Дурак Контейнер, редкостный дурак!
Однако на душе бойца скребли кошки.
Колоссальную добычу, которую Иголке, Контейнеру и Копыто подфартило извлечь из таинственного подземелья, дикари поделили поровну, на четыре части. Копыто сказал, что оставлять великого фюрера без доли тупо, небезопасно и пахнет виселицей. Сообразительный Контейнер согласился с уйбуем сразу, а вот скандальный Иголка попытался оспорить предложение, за что был бит до принятия согласия и едва не лишен доли. В конце концов, все образовалось. Бойцы спрятались на заброшенном складе и почти сутки увлеченно делили богатство, после чего продали оставшийся от разделки добра крупный изумруд человскому барыге и закатили трехдневную пирушку в «Дворянском гнезде», плавно завершившуюся дебошем в «Средстве от перхоти». Вот тогда-то слух о внезапно разбогатевших Шибзичах докатился наконец и до великого фюрера — каждый из бойцов успел «по секрету» поведать о свалившемся счастье как минимум десятку соплеменников, и Кувалда затребовал везунчиков к себе. Однако посланный Трактор обнаружил в «Средстве от перхоти» лишь Иголку и Контейнера.
— Мы буфем противостоять кризису всеми фоступными срефствами, — твердо заключил великий фюрер. И в подтверждение своих слов воткнул кинжал в столешницу. — Понятно?
Связанные бойцы дружно сглотнули и дружно кивнули.
— Вот и хорошо. — Кувалда извлек кинжал из стола и повторил процедуру. — Тогфа поговорим о срефствах. Гфе они?
— Попрятаны, — вздохнув, признался Контейнер.
— Мы ведь не дураки такое богатство в Форт тащить, — поддакнул Иголка.
— Фа уж, не фураки… — протянул Кувалда. — Гфе попрятаны?
— Трактора пошлешь? — поинтересовался Иголка.
— Сам поефу, — качнул головой одноглазый. — Такие фела контролировать нафо, и контролировать сурово.
— Это правильно, — торопливо согласился Иголка. — Поедем вместе, и мы честно покажем, где сокровища попрятаны. Правда?
И ткнул Контейнера локтем.
Тот не очень хорошо понял замысел Иголки, но на всякий случай кивнул. Кувалда улыбнулся и согласился:
— Поефем…
Иголка расцвел. Он уже представлял, как вцепляется великофюрерскому превосходительству в глотку, желательно сзади, после чего хватает спасенное богатство и бежит с ним подальше от Тайного Города… К примеру, в Крыжополь.
— Только я три фесятка бойцов с собой возьму, — добавил Кувалда.
— Зачем? — растерялся Иголка. — Они ведь тебя…