«Ночь я проплыву с вами», пообещал эльф. Достав с пояса длинный кинжал, он вручил его человеку. «В этих водах множество опасностей, некоторые из них я сам пока не понимаю. Вам может понадобиться это».
Не дожидаясь ответа Каладорна, рейнджер резко шлепнул по воде. Судя по всему, это был сигнал, поскольку дельфины рванули на восток, легко ведя за собой маленькое суденышко. Когда первые лучи солнца коснулись поверхности воды, Кзорш повернулся назад к пиратскому кораблю. Смысла торопиться не было, поскольку он уже знал причину, по которой звал его Хрольф. Да и пираты не ожидают его раньше. Он не хотел объяснять, почему следует за кораблем, или обращать в слова свои подозрения касающиеся дроу.
Никогда прежде Кзорш не видел дроу, ушедшую в море, и сомневался, что эта женщина преследует благородные цели. Его род уже немало пострадал от рук злобных дроу; Кзорш был решительно настроен сделать все в его силах, чтобы не допустить новых бед. Даже если речь идет о дроу, находящейся под защитой его клятвы.
Жизненные ответы обычно легко приходили к юному рейнджеру, а границы между добром и злом были четкими и ясными. Однако теперь Кзорш задумался, являются ли эти вещи настолько простыми, как он всегда верил.
Утро на Эльфийке тянулось бесконечно. У экипажа, занятого ожиданием морского рейнджера почти не было других дел. Присутствие мертвых эльфов, даже теперь, когда их осторожно уложили в трюме, удручающе действовало на обычно бодрый дух моряков Руатима.
Федор старался как мог отвлечь их историями о своей родине – о духах мест, все еще обитавших в ручьях и колодцах, о его приключениях в руинах древних королевств, похороненных в лесистых холмах Рашемена. Молодой рассказчик не понимал, почему упоминания о духах заставляли матросов хитро ухмыляться, но, по крайней мере, они остались довольны предложенным им времяпровождением.
Первый помощник, однако, занялся практическими вопросами. Ибн осматривал их добычу, отставляя в сторону ценные товары, и выбрасывая в море мусор. Он как раз собирался сбросить сломанную крышку одного из бочонков, но неожиданно остановился, и прищурившись уставился на сделанные на ней отметки. Подумал, поджав губы, и осмотрел оставшиеся бочки. Затем торопливо направился к Хрольфу, проведшему ночную вахту на полубаке. Эльфийка снова была рядом с ним, что несколько нервировало Ибна, но сейчас у него не было времени беспокоиться о своих предрассудках.
«Посмотрите, капитан», с нехарактерной настойчивостью произнес Ибн, передавая крышку Хрольфу. «Это знак Эльсбейна, бондаря. Бочка сделана на Руатиме. И все бочки, где были морские эльфы, отмечены этим знаком». Хрольф нахмурился и пожал плечами. «Что с того?»
«Странно, вот что», ответил Ибн. «Что произошло между этими охотниками на тюленей и Морским Народом – не знаю, и меня это не заботит. Я просто надеюсь, что не появится еще больше засоленных эльфов, винить за которых будут Руатим».
Лириэль мгновенно поняла его мысль. Хотя о человеческой политике она знала немного, но интригу чуяла в любом виде. «Он прав, Хрольф. Нам надо вернуть тех раненых людей, и узнать, что им известно».
Первый помощник не выглядел обрадованным ее поддержкой. Сведя рыжие брови в угрюмой гримасе он уставился на дроу. «Ты во всем виновата», прошипел он.
«Я-то тут при чем?» возмутилась она. «Морские эльфы были давно мертвы, когда мы их нашли».
«Дурная удача так и действует. Никогда не видишь, что ждет тебя, но натыкаешься все равно!»
«Хватит», устало оборвал их Хрольф. «Лучше найти их, и попробовать во всем разобраться». Лириэль кивнула. «Я отправляюсь вниз – полуденное солнце все еще слишком ярко, – но когда вы их найдете, позовите меня. Я получу от них больше информации, чем они хотели бы выдать».
Скрестив руки Ибн бросил на нее злой взгляд. «Ты не будешь пытать раненых, пока я первый помощник на этом корабле!»
«Избавь меня от поучений», холодно ответила она, «и попытайся помнить, что магия дает возможности, далеко выходящие за доступные твоему примитивному воображению рамки ».
Дроу прошествовала мимо него, величественная как матрона-мать. Однако она чувствовала полный ненависти взгляд за спиной, опускаясь в трюм, и подумала, что он сделал, если бы знал, что она собирается предпринять.
Ибо слова Лириэль стали для нее неожиданным источником вдохновения. У нее действительно была возможность извлечь информацию из разумов охотников. Не через собственное волшебство, но жреческими заклинаниями. Жрицы Лолт могли запустить нити своей липкой паутины в мысли других – даже тех, кто ушел за пределы жизни. Зачем тратить зря силы на допрос охотников, решила Лириэль, если она может переговорить напрямую с духами мертвых морских эльфов. Конечно, это было невероятно рискованно. Могучая жрица может вызвать дух и приказывать ему, но Лириэль, только ученица, никогда не пробовала молитвы и заклинания, преодолевающие границы смерти. У нее не было никаких причин предполагать, что Лолт выполнит ее просьбу; скорее уж, подобные действия могли разгневать Паучью Королеву. Духи морских эльфов не окажутся во владениях Лолт, и Лириэль сомневалась, что богиня дроу находится в добрых отношениях с эльфийским божеством, которому или которой они поклоняются.
Поразмышляв над этим, Лириэль решила, что лучшим ее шансом на успех – не говоря уже о выживании – будет просить Лолт не о вызове духов, а напротив, о разрешении войти в их мир самой: перспектива, одновременно холодившая и завораживавшая любознательную юную дроу.
Лириэль пробралась в угол трюма, где, почтительно прикрытые, лежали мертвые эльфы. Склонившись над ними, осмотрела тела, пытаясь найти какую-то улику, которая позволила бы определить причину смерти. Никаких отметин ни на одном, исключая легкий иссушающий эффект рассола. Ничего не узнать. Выбрав произвольно одного из эльфов, и зажала холодные ладони в своих. Поскольку она не знала его при жизни, сейчас, чтобы найти его дух, необходим был контакт с телом. Собравшись с храбростью, дроу сконцентрировалась как необходимо для жреческого заклинания. Она тихо напевала, освобождая мысли и отталкивая прочь нити магии, с готовностью пришедшие на ее зов. Магией, в которой она нуждалась сейчас, была не природная сила Плетения, а воля богини.