— Вы начальник особого отдела полка?! — спросил он.
— Проезжай, проезжай! — раздались крики позади мотоцикла.
Там стояли двое верховых в форме кавалеристов.
— Подождите меня здесь, — попросил Золотова лейтенант, что был за рулем мотоцикла. — Я мигом.
Ему пришлось ехать на самый край села, потому что только там он мог развернуться с мотоциклом.
— Меня послал за вами капитан госбезопасности Кобаев, — доложил лейтенант, лихо подкатив к Золотову. — Садитесь, пожалуйста.
Золотов сел в коляску. Кермена Бибоевича Кобаева, занимавшего в контрразведке фронта довольно высокую должность, Иван Яковлевич знал хорошо. Они давно дружили, вне служебной обстановки были друг с другом на «ты». Конечно, неожиданный приезд Кобаева был связан с предполагаемой выброской вражеских парашютистов.
— Что-то я тебя здесь раньше не встречал, лейтенант. Ты, наверное, из Орджоникидзе?
— Так точно, из Орджоникидзе. Лейтенант Пикаев из милиции. Мы уже получили ваше сообщение о пропавших бойцах, и меня послали к вам.
— Быстро работаете, приятно убедиться в этом. Только они не пропали, а дезертировали из части. Так что ты как раз вовремя со своим приездом.
— Должны подъехать еще два милиционера. Мы и предполагали, что это случай дезертирства.
Лейтенант замолчал. Мотоцикл, как отметил про себя Иван Яковлевич, вел он мастерски, что было нелегко на узеньких и кривых улочках села.
Немного продолговатое лицо Пикаева было сосредоточенным. Лейтенант сидел на мотоцикле, выпрямившись, чуть приподняв плечи, будто под ним был не мотоцикл, а горячий скакун и на Пикаеве не офицерская форма, а бурка всадника.
При въезде на сельскую площадь мотоцикл чуть было не врезался в пароконную упряжку, тащившую противотанковую пушку. На сей раз лейтенант поступил хитрее: он сдал немного назад и въехал в ближайший двор, освободив для лошадиной упряжки дорогу.
Ехали с остановками, потому что то и дело приходилось уступать дорогу военной технике. До самого штабного дома Золотов и лейтенант не сказали друг другу ни слова. Золотов думал о предстоящем разговоре с Кобаевым, а лейтенант не заговорил бы первым из-за своей стеснительности перед старшими по возрасту, по званию. Он считал для себя большой удачей, что именно его послали сюда на помощь особистам.
Начальство Пикаева не забыло, наверное, случай, который совсем недавно произошел в Орджоникидзе. Патрулируя с двумя милиционерами ночью на площади Штыба, Пикаев обратил внимание на мужчину, который быстро шел со стороны Чугунного моста. Что-то в нем показалось лейтенанту подозрительным, документы проверять он не стал, но, оставив за себя сержанта, незаметно пошел следом за мужчиной. Скоро тот свернул в проулок и зашел во двор. Пикаев остановил проезжавшую мимо него патрульную машину…
Человек, за которым шел Пикаев, оказался вражеским лазутчиком, пробравшимся в Орджоникидзе из-за линии фронта, а хозяин дома — темной личностью, содержателем притона, где за плату мог переночевать любой. Как враг вышел на этот притон, Пикаев так и не узнал. Задержанный сразу был передан куда следует.
Приказом по Народному комиссариату внутренних дел Пикаеву объявили благодарность, но непосредственный его начальник все-таки пожурил лейтенанта. Что бы делал он, нырни лазутчик в проходной двор или не окажись на улице вовремя патрульной машины? Заурбек не мог объяснить и самому себе, почему он решил не проверять у подозрительного мужчины документа, а идти следом за ним. Не будь патруля, он и сам задержал бы его, а вот о проходном дворе он как-то не подумал. Заурбек ничем не мог оправдаться, только сослался на свою интуицию. Ни во внешности, ни в походке человека не было ничего особенного. Шел он быстро, уверенно, быть может, только чуть замешкался, увидев издали милицейский патруль или Заурбеку это только показалось… Но тем не менее у Пикаева возникло подозрение, а следом мелькнула мысль: если этот человек в самом деле чужой, то он не пойдет далеко в глубь города, ведь там на каждом шагу патрули, и он не может не знать об этом…
Через несколько минут Пикаев резко затормозил у штабного дома, легко соскочил с сидения.
Золотов одобрительно хмыкнул. Ему понравились сдержанность лейтенанта из милиции на слово, умение вести мотоцикл, проворство…
Кобаев сидел за столом Золотова. Увидев хозяина кабинета, встал.
— Извини, что занял твое место, — с сильным кавказским акцентом заговорил Кермен Бибоевич. Черные блестящие глаза его быстро пробежались по Золотову. — Принимай гостей, товарищ начальник особого отдела.