На подступах к Орджоникидзе на левом фланге обороны стоял и полк НКВД, переброшенный из-под Сталинграда.
— Клейст так спешит сделать свое дело здесь, чтобы Гитлер получил возможность перебросить часть войск с нашего направления под Сталинград. Абвер особенно старается разведать наши силы, активизировать диверсионную работу на прифронтовых линиях, в тылу, чтобы разжигать среди населения пораженческие настроения, сеять панику в тылу и на фронте, подталкивать слабых и неустойчивых бойцов к дезертирству…
Золотов слушал Кобаева и отмечал про себя: как органично тот «вписывал» эпизод с фашистскими парашютистами в общую картину военной обстановки под Орджоникидзе.
— И мы должны сделать все, чтобы не было у нас ни паники, ни диверсий, ни дезертиров.
Золотов чуть повел плечами, будто отводя от себя то, что заключалось в последней фразе полковника, но тут же, как бы спохватившись, что его неправильно поймут, заметил:
— Сегодня мы имеем здесь целых трех дезертиров, но вряд ли их склонили к тому враги. Здесь что-то другое.
— Вот и узнайте, что именно. Кажется, среди них есть и кавказец, который может хорошо знать эту местность. И вот еще что: вам надо использовать в своей работе местное население.
— А кто тут остался? — Золотов усмехнулся. — Старики, женщины, дети. Впрочем, — вспомнил он об Азамате, — есть еще и подростки и очень боевые.
— Лучше стариков никто не знает окрестности. И мудрый совет их часто приносит больше пользы, чем многодневное прочесывание местности. Поговорите с несколькими уважаемыми в селе старейшинами.
Кобаев встал, поправил портупею на своей шинели, он так и не разделся, надел шапку.
— Держите со мной постоянную связь.
Кермен Бибоевич пожал руку Золотову, Пикаеву и пошел к выходу из кабинета.
Когда Кобаев сел уже в свою эмку, к штабному дому скорым шагом подошла группа бойцов в пятнистых плащ-палатках во главе с Пащенко. Увидев старших командиров, Александр построжел лицом, подтянулся, отдал честь.
— Товарищ капитан госбезопасности, разрешите обратиться к начальнику особого отдела полка, — отчеканил Пащенко, после чего представился сам.
— Разрешаю.
— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, — повернулся к Золотову Пащенко, — докладываю результаты поиска. Пропавших бойцов обнаружить не удалось. В окрестностях нашего и ближайших к нам сел — никаких следов их пребывания. Километрах в четырех от села, в глубине леса, нами обнаружено тело неизвестного. Причину смерти установить не удалось. На одежде и теле нет никаких следов, которые говорили бы о насильственной смерти.
— А где труп?
— На повозке, которая следует в село. Мы поспешили, чтобы поскорее доложить.
— Что за повозка?
— Есть предположение, что и она, и впряженный в нее мерин принадлежали неизвестному.
— Основание?
— Мерин с повозкой пасся тут же.
— Товарищ Пикаев, — резко повернулся к Заурбеку Кобаев. — Свяжитесь с дежурным НКВД в Орджоникидзе. От моего имени попросите срочно прислать судмедэксперта для установления причины смерти.
Пикаев козырнул и проворно взбежал по ступенькам крыльца в штабной домик.
— Где же ваша повозка, Пащенко?
— А вот она, — кивнул Александр на повозку, которая в это время медленно выкатилась на площадь. За возницу сидел боец в плащ-палатке и с автоматом. Рядом с повозкой, в которую был впряжен сивый от старости мерин, шли еще два бойца и несколько пожилых сельчан.
В нескольких метрах от эмки боец остановил мерина и спрыгнул на землю.
— Товарищ капитан госбезопасности, — начал он рапорт, отдавая честь, — боец…
Кобаев выслушал донесение с непроницаемым лицом, хотя результат поиска Пащенко взволновал Кермена Бибоевича. У него зарождалась мысль, еще подспудная, что смерть неизвестного в лесу — не простая случайность, что связана она с какими-то событиями, имеющими отношение к вражеским парашютистам, и может навести чекистов на их след. Ничем, кроме интуиции, он не смог бы объяснить такого предположения.
— Разрешите вызвать врача из медсанбата, товарищ капитан госбезопасности? — предложил Пащенко.
— Отставить, — махнул рукой Кобаев. — Везите его к дому, где размещается медсанбат.
К военным подошел один из стариков, шедших за повозкой: среднего роста, в хромовых сапогах с галошами, в галифе, овчинном тулупе и в высокой папахе красивого мелкого каракуля.
— Разреши посмотреть, товарищ командир, — с сильным кавказским акцентом заговорил он, обращаясь к Кобаеву. — Может, это наш сельчанин. Разреши, — повторил он.