А когда сарматы на скифов бросились, то особенно бабы свирепствовали, обиженные за своих чаду-шек. Скифы деток племенных вождей в заложники брали и селили на берегах Дона. Удирая, скифы заявили, что являются отцами воинственных амазонок. «Мы ваших баб пояли…» И не врали, между прочим…
— Пропусти, — улыбнулся Петров и накапал еще вина. Фалернского.
— А больше и рассказывать нечего, — сказал Комаров, принимая фужер. — Добрались, с боем прорвались к левому зраку и запустили Леса с Болваном в паутину. Кос про скифов забыл, занялся улучшением ютской породы. Надоело ему монголоидов в европейцев переделывать.
Вернулся Леснов, как я и надеялся, с языком. Юта привел — компетентней некуда. Представителя имперской власти. Допросил я его и понял, почему ютролли и вторые юты первым делом под землю зарывались. Ищут они редкоземельные элементы. С их помощью и создаются проходы между мирами. Все дело в концентрации.
Отправили мы языка на родину и поехали по домам. Добрались до Драчевки. В селе уже огни зажглись.
— Сенька, стервец, с курвой Семеновной зажгли иллюминацию, — прослезились старожилы. — Нас манят, подлецы.
Обнялись мы на прощание, я нажал кнопку возвращения и к тебе, Саша, в гости пошел.
— А драконы? — спросил Петров.
— Чего — драконы?
— Почему у них по три головы?
— Это я тоже попутно выяснил, — сказал Комаров. — Когда заинтересовался заживляющими свойствами огненного когтя… А ты откуда знаешь, что я с горынычами встречался?
— Интуиция.
— Понятно. С горынычами было попроще, чем с ютами. Хотя их наша витоаппаратура тоже не дешифровала. Писать писала, но фиксировала на три отдельных файла. Никто такую чушь разбирать не стал. Или руки не дошли, не знаю точно.
Ростом горынычи с человека, если шеи вперед вытянуты. Весят килограммов по двести. Предпочитают передвигаться на конях. Кони обычные, бескрылые, породой похожи на наших тяжеловозов. Чуды-юды имеют две руки, две ноги, хвост со стреловидным навершием и рудиментарные крылья. Летать не могут, но если спланируют с горы, то не разобьются.
Произошли они из летающих ящеров. Мутанты, ясное дело. Отсюда и три головы. Головной мозг змеев разделился на три части: левое и правое полушария в одноименных головах, а в средней — мозжечок для координации движений. Жрут горынычи в три горла. Крайние головы — все подряд. От травы до жареного мяса, которое огнем из средней пасти обжаривают. Даже съедобными минералами не брезгуют. А вот в среднее горло идет только высококачественный керосин…
— Постой-постой, — одернул Петров. — Да где же они его брали-то миллион лет назад?
Комаров обрадовался, что сумел хоть чем-то поразить друга.
— А сам догадайся, — сказал, лучась от удовольствия.
Петров думал целую секунду. А то и две.
— Ага, зовут змеев горынычами. Живут они в горах, точнее, внутри гор, в пещерах. И, видимо, не во всяких, а лишь в тех, что возникли в результате вулканической деятельности…
Комаров с завистью посмотрел на друга. Вот если бы Александр Леонидович сумел оторвать задницу от мягкого кресла да за что-нибудь взяться! С такой головой, а руки как из задницы растут. Ни по одному гвоздю ни разу в жизни не попал, все по пальцам да по пальцам. И не только своим.
— И отсюда, — продолжал рассуждать Петров, — получается, что вулканическая деятельность и обеспечивала каталитический крекинг нефти: высокую температуру, давление и катализаторы. В полученный керосин добавлялся загуститель, и выходило что-то вроде напалма. Все компоненты под землей имелись. А напалмом можно спалить небольшую деревню. Дворов, скажем, на десять-пятнадцать… Постой! Два горла — левое и правое — соединяются с желудком, а среднее?
— В желудке два отделения: пищевое и боевое, — подсказал Юрий Сергеевич.
— Теперь понятно. А золота у них много, потому что живут там, «где золото роют в горах». Они же горынычи…
— Или где? — подмигнул Комаров.
Эпилог
Солнце скрылось за макушками столетних кедров, но небо еще оставалось по-дневному прозрачным, хотя и набирало густоту, словно впитывая горечь длинных хвоинок. С берез слетали первые позолоченные листья и неслышно опускались на поляну. Лес пронзали прозрачные паутинки, связывая пространство Лесного княжества мириадами невидимых нитей.
Небо напиталось густой синью и хвойной зеленью по краям таежного прогала. От земли вверх ползли сумерки, разрываемые пламенем костра.
У огня сидел четырнадцатилетний юноша Лес Нов, сын чародея Крона Нова и кудесницы Насти Новой, внук ведуна Пиха Тоева. Лес лежал в траве и глазел на первые звезды. Дрожащие огоньки напомнили ему глаза рожаниц, которых они с дедулей Пихом видели в таежной избушке Каровых. Жена Мака, Маша, родила наследника. Дедулю Пиха как ведуна и тра-вознатца пригласили принять роды и помочь роженице. Пих Тоев захватил с собой в тайгу пятилетнего Лесика. Мальчик видел, как родился ребенок, помогал дедушке обмывать младенца, а потом дед и Мак Каров хватили хмельного меда…
Среди ночи дедушка толкнул внука локтем и приложил палец ко рту: «Молчи!»
Лесик широко раскрытыми глазами принялся обшаривать комнату и увидел в лунном свете, пробивающемся сквозь окно, три легкие воздушные фигурки в радужных покровах. Три юных женщины склонились над колыбелью. Две были в белых платьях, а третья — в черном. Первая коротко предрекла судьбу младенца, мальчика, отрока, юноши до свадьбы. Другая назвала сроки свадьбы и обрисовала дальнейший жизненный путь мужа. А третья предсказала, когда и какая именно смерть ему суждена. Получилось, что появившемуся на свет лесичу выпадет счастливая судьба, легкая смерть и много интересных приключений на людском веку.
— Да будет так! — тихо изрекли полупрозрачные женщины и растворились в лунном свете, сверкнув напоследок звездами глаз.
— Дедушка Пих, кто это был? — спросил Лесик.
— Рожаницы. Они приходят ко всякому новорожденному и определяют судьбу. Кто будет жить долго и счастливо, а кто мало и трудно.