- Вряд ли.
- А вы с Софи делали что-нибудь без Люси? Он опять пожал плечами, и я добавил:
- Люси говорила, такое бывало. Чем вы занимались?
- Я уже сказал: откровенная ерунда.
- Позволь рассказать тебе кое-что о работе полиции, Тим. Большей частью мы пытаемся докопаться до истины. Иногда по каким-то причинам людям бывает трудно говорить правду полиции. Даже честные люди кое-что пропускают, когда беседуют с нами. Иногда преуменьшают свою роль, или говорят, например, что не видели того, что на самом деле прекрасно видели. А все потому, что не хотят, чтобы их впутывали. Что вполне естественно, ибо работа полиции имеет отношение к грязной стороне человеческой природы. Но это означает, что полиция очень хорошо понимает, когда говорят правду, а когда нет. Боюсь, ты не слишком откровенен со мной, Тим. Так что давай начнем все сначала. И давай будем во всем откровенны, потому что я думаю, в глубине души ты хочешь сказать мне правду.
- Я и говорил правду. Мы маялись дурью. Что еще?
- Ты невысокого мнения о ее искусстве.
- Вы это о чем?
- Ты сказал, что вы маялись дурью, но это же был ее курсовой проект. И для нее он был столь же важен, как для тебя твоя стеклянная посуда.
- Ничего подобного. Искусство перформанса, концептуальное искусство и все такое - это совсем не одно и то же.
- Тебе оно не нравится.
- Я считаю это мошенничеством.
- Но ты помогал Софи.
- Почему бы и нет? Как говорится, для друга ничего не жалко.
- Значит, она была твоим другом.
- Ну, была.
- И чем вы двое занимались как друзья?
- Там не было ничего такого.
- Какого такого, Тим?
- Никакого того, что может быть у вас на уме.
- Ты все крайне усложняешь, Тим… Он не ответил, и я решил сменить тему:
- Как вы подружились? Вы занимались искусствами совершенно разного рода, вышли из совершенно разной среды.
- Вряд ли это может что-то значить, - проронил он не без горечи. - И уж всяко, ничего не значит в колледже.
- Но это имеет значение.
- Да. Вот почему эта страна так протухла. Люди видят только то, что хотят. Значит, кто-то вроде меня, парня из Ливерпуля, из рабочей семьи, непременно должен быть кем-то вроде хулигана, так?
- Как я понимаю, у тебя не много друзей в колледже?
- У меня тьма приятелей.
- И у тебя есть девушка, Тим, правда?
- Это не имеет никакого отношения к Софи, - резко вскинулся он. А потом снова ссутулился, сжался на краешке скамьи - локти и колени торчком. Не человек, а клубок нервов.
- А другая студентка, которая помогала Софи, Люси Мэтьюз? О ней ведь не скажешь, что она вроде тебя?
- Люси - гот. Единственный гот во всем колледже. Настолько ископаемое, что даже иронии не стоит.
- Значит, вы оба вроде белых ворон.
- Пожалуй.
- А Софи тоже казалась белой вороной?
- Она ни о ком не говорила гадостей. Это мне в ней и нравилось.
- Ты был ею увлечен, Тим? Знаю, вопрос слишком личный, но мне бы помогло, если бы я мог понять ваши отношения.
- Она мне нравилась, - ответил он после долгого молчания.
- И ты ей нравился.
- Да. Я ей тоже.
- У нее был молодой человек? Он пожал плечами.
- Люси Мэтьюз сказала, что Софи была склонна флиртовать, Тим. Она с тобой флиртовала?
- Мы были друзьями. И ничего такого.
- Ты когда-нибудь заходил на ее сайт?
- Может быть, раз или два. Для смеху.
- Это был не просто перформанс, верно? Она занималась совсем другим. Я уже говорил об этом с ее преподавателем.
- Она всегда держала камеры включенными, да. Сами знаете, транслировала свою жизнь в сеть. Невелика хитрость. Это делают миллионы людей.
- Не в этой стране. Или по крайней мере она делала не совсем это. Я видел, Тим. Я знаю, что она держала сайт на нелегальном сервере. Как часто ты туда заглядывал?
- Да просто иногда для смеху.
- Ты видел, как она мастурбирует, Тим?
- Что? Нет, погодите, это не…
- Дело в том, что я сам видел: она этим занималась, Тим. Один из ее поклонников скопировал кадры на свой сайт. Пусть это останется между нами. Мне надо знать, что еще она делала… - Вновь воцарилось молчание. - Ты ведь хочешь, чтобы убийцу Софи поймали?
- Конечно, хочу!
- Тогда забудь обо всех законах, которые она нарушила. Теперь это не важно. Просто ответь на мои вопросы.
- Я же правду говорю. О Господи, я рассказал вам все, что знаю.
- Я читал стенограмму твоего допроса, Тим. Оттуда мало что можно почерпнуть. Например, ни слова о компьютере Софи.
- И что с ним?
- Не о том, который дядя купил ей месяц назад. Не о G10. И не о старом, который она использовала как сервер. О том, что остался у тебя. О ноутбуке.
- О том, который украли? Я ничего о нем не знаю.
- Не лги мне, Тим. Я чую твою ложь, и ты из-за нее начинаешь нравиться мне все меньше и меньше.
- Ноутбук украли, - повторил он.
- Если украли, как тебе удавалось использовать его, чтобы заходить на сайт Софи?
- Это неправда.
- Но ты признался, что заходил на ее сайт.
- Я использовал компьютеры в колледже.
- Мне известно, что за тобой числится в Ливерпуле, Тим. Проникновение со взломом, угоны автомобилей. Как сорвиголова вроде тебя попал в такое уютное местечко, как Сент-Мартин?
- У меня талант. В деканате знают, что за мной числится. Все это детские глупости. Я ничего такого не сделал с тех пор, как стал жить здесь.
- Любопытно, - заметил я. - Любопытно, а не остались ли где-нибудь отпечатки твоих пальцев? Может, вчера вечером, когда тебя было так трудно найти?
- Вчера вечером я был в пивной.
- Можешь это доказать?
- Это «Старая молельня» в Кентиш-тауне. Я играл там в бильярд и выпил немало. Меня там знают.
- Если это подтвердится, я проверю и все остальные вечера. Не думай, будто я этим пренебрегу, Тим, раз уж оказалось, что ты мне врешь. И ты знаешь, я что-нибудь найду. Тогда я посажу тебя в камеру и получу ордер, чтобы поискать ноутбук в твоей квартире и в жилище твоего приятеля. Я знаю, что компьютер у тебя, потому что ты не выбросил бы такую дорогую и полезную вещь. Я даже знаю, что вы с Софи провернули это вдвоем, потому что читал твое личное дело и читал ее заявление о выплате по страховке. Ты вскрыл дверцу ее машины, старого «пежо 205», насколько я помню. Отмычку ты бросил в машине, чтобы нашла полиция, а Софи сообщила страховой компании, что у нее похитили портативный компьютер. И вот ты получил ноутбук, а она деньги по страховке.