— Как ты? — Отстранившись, женщина натянуто улыбнулась: распухшие, красные веки подруги и шишка на лбу заставляли тревожиться. — Откуда это?
Она хотела коснуться ушиба, но девушка мотнула головой:
— Я упала. Ничего, пройдет.
Слова неожиданно кончились, и молчание вновь скрасили объятия. Но выносить тишину оказалось трудно.
— Давай-ка приведем тебя в порядок, — Эвита чувствовала обязанность как-то поддержать Агату и заставила себя широко улыбнуться.
— Самое время, — усмехнулась девушка и взяла корзину.
Она не имела понятия, сколько находилась здесь. Не чувствовала ни голода, ни усталости, но лишь мысль о воде заставила губы пересохнуть и выхватить кувшин.
— Здесь так мрачно. И как ты выносишь… — Женщина осмотрелась и тут же прикусила язык.
— Я привыкла, — напившись, Агата отошла к стене и устроилась на куче соломы, затерявшейся в полумраке. — Чем-то напоминает сосну, под которой мы прятались: темно, тихо и ничего не понятно. — Она набрала в рот соли и принялась тереть зубы пальцами, морщась от горьковатого вкуса.
— Я бы не сказала, что тогда было тихо, — Эвита села рядом и попыталась распутать волосы, еще не готовые для гребня, — ты без конца хныкала. Боялась, что лес тоже загорится или придут дунландцы. А я тебя успокаивала.
— Ушпокаивала. И шама ревела как младенец.
— Ничего подобного. — Как ни странно, грустные воспоминания заставили подруг рассмеяться; весь ужас теперь казался далеким, будто и не с ними происходил. — Я как раз занималась тем, что высматривала опасность сквозь ветки. И отца…
Последнее слово прозвучало глухо и женщина замолчала, сосредоточившись на колтунах. Сплюнув на пол, Агата прополоскала рот и обернулась, заглядывая в мрачные глаза:
— Уверена, он вернулся за нами. В лесу трудно найти воду — он просто не успел, и солдаты…
— Его убили хищники или дунландцы. А может, он и вовсе сбежал: на войне все мы превращаемся в животных, которые пытаются выжить. Не потому что хочется, а потому что так надо. Ничего, я смирилась. — Эвита изобразила улыбку и отвернулась к корзине, ища гребень.
Девушка знала, как трудно вытаскивать наружу эти воспоминания, и мысленно обругала себя за то, что поддержала разговор. Плеснув на ладонь воды, она оттерла засохшие слезы и взяла у подруги гребень — та слишком нервно дергала им волосы, причиняя боль.
Она не хотела этого, но руки утратили возможность двигаться плавно. Бурливший внутри гнев требовал выхода и лишь подстегивался образами детства и ремнем, сдавившим кожу на ноге. Хотелось скорее со всем покончить, и женщина глянула на дверь: страж явно где-то рядом, но его не видно. Нужно сейчас…
— Вставай, — буркнула она и потянула девушку за руку.
— Что с тобой? — удивилась Агата, когда в ее шнуровку буквально вцепились дрожащие пальцы.
— Ничего, просто злюсь! Не нужно мне было тебя втягивать, советовать обольстить Леголаса…
— Ты же не знала. К тому же на него не поэтому напали.
Эвите удалось прогнать дрожь, но нервозность осталась. Она и не заметила, как переодела Агату — сердце колотилось так быстро, что не давало сосредоточиться. Полуэльфа видно не было, а значит, можно прижать палец к губам и достать флягу. Только быстро, к чему медлить?
— Все будет хорошо, слышишь?! — В порыве жалости Эвита обняла девушку со спины. — Тебя выпустят. Уверена, все это лишь для вида.
Она не знала, почему сказала это, почему не решалась. Страх перед гневом эльфов? Безвольность? А может, восстала привязанность к той, что делила с ней тяготы? Трудно сказать, особенно когда шум крови заглушает мысли.
Но разговорам она не мешала: подруги еще долго говорили о войне, племени, своих судьбах. Избегали лишь тему нападения, ведь каждой было что скрывать. Это забытье в тиши полумрака разорвал страж, многозначительно топавший где-то неподалеку. На миг Эвита решила, что с удовольствием осталась бы здесь, подальше от Маршала и его козней. Только вряд ли он ее не найдет.
Выбора не было, и женщина попрощалась с Агатой, в душе завидуя ее неведению. Дорогу наверх она не запомнила — слишком переживала о том, куда исчезла корзина. Удивительно, но сейчас это казалось чем-то важным, потому что оставалось единственным, что Эвита могла решить самостоятельно. Теперь судьба ее в руках сильных этого мира, но к кому податься: молить господина Агнара, чтобы он нашел другого отравителя? Или попытать счастья у эльфов, которым хватит сил защитить девушек?
Комментарий к Глава 1.9. Не лучше ли отдаться провиденью?
Друзья мои, еще раз извиняюсь за маленькие главы( Постараюсь компенсировать это в следующем обновлении - часть будет больше и раскроет нам некоторые секреты;)
========== Глава 1.10. Раскол ==========
Коридор Медусельда еще хранил тишину, изредка прерываемую шарканьем слуг. Они таскали дымящиеся ведра, подносы или скрученные простыни, напоминая безликие тени, еще не впитавшие утренний свет. Такой же казалась и Эвита, равнодушно глядевшая на свои туфли, мелькавшие из-под юбки. Она ничего не решала, ноги сами привели ее на королевскую половину, где время будто остановилось: те же факелы, заменяющие окна, та же пустота и стражи, делавшие вид, что не двигались с рассвета.
Безмолвие давило на виски, заставляя тревожиться, отчего короткий стук и мягкие шаги показались свежим ветром, отогнавшим духоту. Подняв голову, женщина увидела идущего к ней Леголаса; праздник кончился, и теперь он не сильно отличался от лихолесских воинов, надев привычное котарди терракотового цвета. Оно скрадывало очертания фигуры и расширялось на талии, образуя баску, закрывавшую бедра.
— Ваше Высочество, — сделав реверанс, Эвита стрельнула глазками, изображая уверенность, — сегодня чудесное утро…
В ответ эльф лишь равнодушно улыбнулся и прошел мимо, не собираясь начинать разговор.
— Помогите мне, принц, — отчаянно шепнула она, уже не надеясь его задержать.
Но Леголас услышал и резко повернулся. Его взгляд вмиг затвердел и прошелся, будто прощупывая, по лицу женщины, которая испугалась собственной дерзости.
— Я знаю, кто напал и зачем… — Слова застревали в зубах, не желая выдавать тайну, но отступать было поздно.
Брови эльфа дернулись вверх. Он кивнул и направился обратно, увлекая Эвиту вглубь коридора, минуя покои Фреалафа и Трандуила. А она безвольно плелась следом, чувствуя, что вот-вот задохнется: сердце колотилось молотом, призывая бежать отсюда. Бежать к Маршалу, злому и коварному, но ставшему почти родным.
Словно угадав неладное, Леголас остановился и распахнул дверь, пропуская Эвиту. Она застыла, не ожидая галантности от королевской особы, однако взгляды принца и стражей бросили ее вперед, как спущенная тетива.
Внутри оказалось не страшно: из-за мозаики и окна комната напоминала спальню Владыки. Только слева не было двери, а вместо кровати стоял прямоугольный стол цвета клена. Его окружали четыре стула без подлокотников, один из которых эльф с грохотом выдвинул, разворачивая.
— Говори, — он махнул на аккуратную софу, обитую бледно-желтым бархатом, и устроился напротив.
От страха Эвита будто одеревенела и с трудом прошла вперед. Колени едва гнулись, когда она садилась, отчего взгляд сумбурно заметался по комнате, ища, на что бы перевести внимание. И нашел: бронзовую фигурку высотой в две ладони, одиноко стоящую в центре стола. Она изображала мускулистого мужчину с голым торсом, волнистыми волосами и бородой, заплетенной в косу. Рядом была наковальня, а в руке он держал позолоченный молоток.
— Вала Аулэ? — Женщина улыбнулась и откинулась, инстинктивно пытаясь завести легкий разговор, что всегда делала наедине с господами. — Не ожидала увидеть его в покоях лихолессца…
— Рассказывай, что хотела, — добродушно, но строго велел Леголас, и ее лицо помрачнело.
— Это Маршал из Волда! Это он организовал нападение в лесу во время охоты и вчерашним вечером. — Неожиданно для себя Эвита заговорила так быстро, что не успевала думать. — А все по приказу короля. Они не хотят никаких договоров с Лихолесьем, и…