- В степях и равнинах
Средь горных вершин,
На склоне холма
Вырос город один.
Пока Агата говорила, эльф накручивал на палец ее волосы. Задевал ключицу. Шею. Коснулся мочки и погладил ее.
- В небесные дали,
Смотря на восток,
Знамена поднялись
Вызывая восторг.
Ее ресницы задрожали, когда локон упал, а ладонь накрыла шею. Скользнула под волосы, затем опустилась на плечо и согрела грудь над вырезом. Вернулась. Потом двинулась обратно, надавливая чуть сильнее.
- Фон черного неба,
И солнца восход.
По прерии мчится
Жеребец белоног.
Леголас сел ближе, мягко касаясь подбородка. Его дыхание холодило щеку, прогоняя жар, идущий от тела.
- Народ, что живет там,
Отважен и смел.
Правитель их…
Голос Агаты стал надрывным: ее колотило изнутри, будто от холода.
- Правитель их добр,
Справедлив и умел.
Она не слышала себя, поглощенная частым дыханием рядом. Валар… зачем он это делает? Хочет взять плату за помощь? За эту комнату и снятие обвинений?
- Традиции чтя и
Не веря в судьбу.
Девушка попыталась отстраниться. Ни красота эльфа, ни нежность его не дарили радости. Она не готова, не готова продать себя!
- Пишут они…
Леголас развернул ее лицо к себе. Его сузившиеся глаза мерцали, а губы приоткрылись… Чего он ждет? Возможно, Агата неправильно все поняла?
- Историю сами
Они пишут свою.
Спрашивать было стыдно. Тем более после того, что она уже позволила.
- Прекрасные кони,
Чья…*
Принц наклонился, прижимаясь к ее рту, и начал целовать с неожиданным напором. Не отрываясь, не замирая. Потягивая губы и коротко дразня их языком, но не проникая глубоко, ожидая ответа. А Агата застыла, не зная, что делать: уступить и попытаться насладиться? Или оттолкнуть, чтобы разобраться? Все происходило слишком быстро, мысли ускользали, а сомнения забивали горло. Руки сами нашли плечи эльфа и сжали одежду, ни на что не решаясь.
— Что с тобой? — Леголас заметил холодность и остановился, выдыхая горячий воздух.
Он потерся о кончик ее носа своим, но девушка решительно отодвинулась, пряча взгляд: чувство загнанности сменилось виной и пустотой внутри.
— Это из-за него? — Голос принца стал резким, как и взгляд.
— Кого?
— Того, о ком все говорят. — Он нахмурился и потерял свое обаяние. Неподвижное тело затвердело, источая напряжение, и Агате захотелось отсесть еще дальше.
— Представляю, что люди болтают. — Растерявшись, она лишь грустно усмехнулась, вспоминая надменные взгляды.
Взгляды, полные осуждения. И от кого?! От придворных дам, подчас ведущих себя хуже уличных девок! Но они считали себя лучше только потому, что не попадались!
— Расскажи сама. — Леголас подавил гнев и заговорил мягче.
— Ты и впрямь хочешь знать? — О прошлом не хотелось ни говорить, ни думать. Но Агата чувствовала необходимость объясниться, поменять в сознании эльфа то, что исказила молва.
— Мне нужно знать. — Он подсел ближе, стараясь не шуметь и не касаться ее.
— Осуждаешь меня?
— Нет, — принц задумался, ища название ощущению, саднившему в душе, — я мало жил среди людей. Не понимаю вас и не знаю, как мне вести себя с тобой.
— У эльфов такого не случается? Вы женитесь только по любви, которая длится вечно? — недоверчиво улыбнулась девушка, посмотрев на уже доброе, открытое лицо.
— Да, — выждав несколько мгновений, Леголас хохотнул, — со стороны именно так и кажется. Хотя я не думаю, что за закрытыми дверьми все так же бесхитростно.
— У нас так же, но про любовь никогда не говорят. В основе брака лежит расчет. — Подводя к главному, Агата отвернулась. — Мне было одиннадцать, когда война закончилась, — она не знала своего точного возраста — рабочие будни не оставляли место для мелочей, — тогда же Маршал меня и продал. Одному коневоду, жившему неподалеку. Ему нужна была жена…
— Жена? Разве для человека это не рано?
Девушка удивленно взглянула на эльфа:
— Рано, но так часто делают: жених, или его семья, забирают к себе невесту еще в детстве, чтобы воспитать так, как считают нужным. А свадьбу играют, когда она подрастет. Так было и со мной. — Она спрятала взгляд под ресницами. — У него был свой дом, несколько конюшен, рабочие… неплохо по местным нормам. На улицу я редко выходила: готовила вместе с кухаркой, помогала прибираться, шила. Лет через пять мы поженились, и… ничего не изменилось.
— Странно это, — Леголас вновь нахмурился, — я не хочу сказать, что ваши традиции плохи только потому, что я не понимаю их, но все равно странно.
— Мы веками живем так. Здесь, в Эдорасе, постоянно что-то меняется: одежда, нравы… даже люди. В степях все иначе. Там никто не знает, что браки могут заключаться как-то по-другому. Женщинам нужен защитник, мужчинам — хозяйка у очага и дети, которым можно будет его оставить. Не знала и я, просто жила и делала, как все. Не мечтала, ни страдала, — губы Агаты медленно растянулись в зачарованную улыбку, — только научившись читать, я стала грустить. Чужие расы, земли… они манили, как и все неизвестное.
Она нехотя прервалась, услышав вздох: эльф не мешал, но явно желал перейти к самому главному.
— Мы были женаты уже два года, когда приехал сын одного из Маршалов, договариваться о лошадях. Он не знал, что муж в отъезде.
— И вы стали любовниками? — выпалил Леголас, дождавшись.
Вместо ответа девушка встрепенулась и крепко схватила его за руку:
— Не суди меня! Постарайся понять, я ведь была совсем молодой! Ничего не видела, кроме солдат и конюхов, измученных тяжелой работой. От этого пьющих, грубых, колотящих жен… Только представь, как среди этого мрака выглядел молодой господин, ухоженный и умеющий красиво говорить! И не только красиво, — Агата придвинулась ближе к краю, не в силах подавить чувства, — он путешествовал, много читал… я так люблю книги, но мне не с кем было их обсуждать, еще…
Она запнулась, едва удержав рассказ о стихах, которые заворожили простую девушку своим изяществом. Которые перемешивались с хриплым дыханием в ночной тиши, нарушаемой лишь шорохом матраса и сдавленными стонами. Как же просто она уступила… сейчас было невыразимо стыдно, но тогда все казалось настоящим волшебством.
— Леголас, — прошептала она, закрывая лицо ладонями, — поверь, это не похоть. Это было желание ощутить хоть что-то прекрасное…
Не говоря ни слова, эльф притянул ее к себе и обнял, успокаивая пылающие щеки мягкостью волос. Их аромат обволакивал, и скоро рассказ продолжился, но уже спокойнее:
— Муж вернулся через пару недель. А я даже не успела выйти к нему, чтобы встретить: кто-то из слуг уже все разболтал. Он и не взглянул на меня… просто велел уйти.
— А твой любовник?
— Его он тоже выгнал, и мы вместе приехали в столицу. Жили в доме, который он снимал. Поначалу вместе, затем он стал все чаще отлучаться в Медусельд или по другим делам. Все реже навещать меня, однако продолжал платить за дом. Я чувствовала, что стала бременем, а осенью, когда приехала Эвита, попросила помочь мне с должностью при дворе. Этого не удалось, но она смогла устроить меня, как свою камеристку. С тех пор я и живу здесь.
— А к мужу ты не пыталась вернуться? — спросил Леголас, водя подбородком по макушке Агаты.
— Нет, — она крепче прижалась к нему, ища поддержки, — уж лучше жить так, чем возвращаться на ту кухню, к бормотанию служанок о котлах и погоде. К человеку, старше меня больше, чем вдвое, к которому я не чувствую даже благодарности… Пыталась, но не могу заставить себя.
Девушка грустно усмехнулась и опустила веки, наслаждаясь руками принца, зарывшимися в волосы. Он вздохнул, будто с облегчением, и поцеловал ее в висок, готовясь спуститься ниже. Однако ласку прервал настойчивый стук в дверь.
— Наверно, мои стражи привели начальника охраны, — задумчиво произнес эльф.
Он не двигался, все так же прижимая к себе Агату и гладя ее спину. Осуждения не было — она чувствовала это так же явственно, как и удары его сердца, от которых одежда чуть подрагивала. Однако навязчивый стук повторился, заставляя разорвать объятия, казавшиеся столь интимными после откровений.