— Что происходит? — Голос Эвиты дрожал, но ей не ответили.
Подруги оказались в комнате вместе с Анорионом, который ломал пальцы и вздрагивал от криков. Вместе они приоткрыли дверь и увидели дальний угол стола, спину Владыки и Леголаса, державшего его.
— Прочь! — Волосы Трандуила качнулись, и он ударил сына в грудь.
Эвита вскрикнула и хотела закрыться, но Агата протиснула в щель голову и наблюдала, как принц отшатнулся.
— Не позволяй! — Он снова кинулся к отцу, схватил его одежду и рванул на себя. — Не позволяй ей взять верх!
Но молящий взгляд не тронул Владыку. Он раздумывал мгновение, а после взял Леголаса за плечи и яростно отшвырнул.
— Закрой! — Женщина дернула Агату назад и загородила вход. — Еще и нам достанется.
— Отойди! — Анорион потянулся к ней, но испугался вопля:
— Отец, нет! Одумайся!
— Уйди, я не могу так ждать! — Девушка схватила Эвиту за плечи.
— А я боюсь! — Та взмахнула руками и что-то прошипела, как из зала донеслись голоса, топот и крик Леголаса:
— Уходи! Уведи его, скорее!
Послышались быстрые шаги, и все трое замерли. Они смотрели друг на друга и громко дышали, разгоняя мрачную тишину. Ее рассек стук двери, и все стихло; остались только удары сердец. Тяжелых, как молотки. Женщины дернулись, когда зашуршала одежда Анориона. Он отпихнул Эвиту и вышел в пустой зал, где тишина будто заледенела, давя на голову. Агата не выдержала и обошла эльфа, но застыла на полушаге, увидев спину Леголаса.
Он стоял на коленях, окруженный бирюзовыми складками, и поддерживал голову Трандуила, словно младенца. Профили обоих казались застывшими и белыми, а матовая кожа выглядела странно рядом с блестящими волосами, отчего девушка содрогнулась.
— Что… что случилось? Что с ним? — Она предполагала все: иллюзию, проклятье, безумие, явившие эту картину.
На радость, губы принца медленно открылись, и он втянул воздух:
— Ничего, отец спит. Он обучил меня чарам, но у меня никогда не было к ним особых способностей, — его рот искривился в горькой усмешке, — а сейчас он слишком слаб, чтобы противостоять даже этому…
Обдумав услышанное, Агата подошла ближе, но лицо Владыки заставило ее зажать рот ладонью, давя крик: его левая щека… на ней не было кожи! Ее словно оторвали, оставив черные края вокруг полосок мышц. Розовых, с красными вкраплениями. Две из них, светло-серого оттенка, как у мяса на огне, тянулись ото рта к скуле и уху, выступая вперед.
Против воли девушке вспомнился тошнотворный запах гари. Или он был наяву? Окутывал, проникал в ноздри, в легкие… Ее желудок стянулся. Горло тоже, и перед глазами возникли черные точки. Она пошатнулась, но ее подхватила Эвита.
— Вот это… Проклятье! — закричала она, разглядывая уцелевшую кожу на подбородке и виске. Розовые волдыри на ней, скрывавшие бровь, истончили веко настолько, что виднелся белый шар и черная точка зрачка. — Это что?!
— Это искажение, — невозмутимо пояснил Леголас, — оно сжигает его изнутри. Заставляет делать зло, причинять боль другим.
— Другим? А Маршал-то где? — испугалась женщина. — А тот эльф?
— Они ушли, с ними все хорошо.
Прибежал Анорион, держа подушку из синего шелка, которую бросил на пол. Вместе с принцем они уложили на нее голову Трандуила, отбрасывая волосы от раны.
— Что теперь? Как нам помочь? — Девушка обуздала себя и выпрямилась.
— Нужно ехать в Ривенделл. Владыка Элронд знает, что делать. — Леголас вздохнул и потер переносицу. — Агата, ты едешь с нами.
— Я?!
— А я? — возмутилась Эвита, — я же вам помогала!
— Послушай…
— Или забери меня, или сразу убей! Ты хоть представляешь, что со мной Маршал сделает…
— Хорошо! — крикнул принц и взглянул на женщин. — Ты тоже собирайся, только быстро.
— Эру, благослови Эльдар! Давай, шагай…
— Но я не могу уехать! — Агата вырвалась из рук подруги. — Куда?
— Просто иди и готовься, — тихо скомандовал принц, вставая на ноги.
— Я… не могу! — Выдумать причину не удавалось, но и согласиться Агата не могла. Куда он ее тащит? Что будет там? В Рохане хоть и неуютно, зато все знакомо.
Леголас приблизился и неожиданно резко дернул ее за локоть, оттаскивая в сторону:
— Хочешь остаться здесь? С Маршалом?
— Нет, но я не могу взять и все бросить…
— Что все? Хочешь в тюрьму? Или на службу к этому человеку? Хочешь жить, как Эвита?
— Нет… — Девушка испугалась эльфа, а он закрыл глаза и уже ласково погладил ее руку, возвращая спокойствие.
— Прошу, не спорь со мной сейчас, — произнес он, — собирайся и жди меня в комнате, хорошо?
— Хорошо,— сдалась Агата и улыбнулась, накрывая щеку принца ладонью.
Она решила отдаться на волю Эру, чтобы избежать кары Маршала. Но путешествие страшило не меньше тюремной камеры: предав столь влиятельного человека, вернуться на родину уже не удастся. А кроме нее девушка ничего не видела… научится ли она жить на чужбине? Не явится ли прошлое за расплатой?
Конец первой части
========== ЧАСТЬ II. ПРОЛОГ ==========
Грозовые тучи словно готовились лопнуть. Они роняли тяжелые капли, заставляя Эвиту морщиться, кутаясь в плащ из черной шерсти. Ее меарас опустил голову и уныло брел вперед, иногда дергая серыми ушами или взмахивая гривой, чтобы не уснуть. Но дремота брала свое. Женщина непроизвольно наклонилась вперед и тут же зашипела от боли в пояснице, которая поползла выше, как искра на фитиле.
Комфорт Эдораса расслаблял, и она уже не походила на женщин степей, что ездят без седел и поводьев, одной рукой держа младенца. С ними ее роднило лишь множество кос на голове, помогающих выглядеть немного лучше в условиях тяжелого похода. А сколько он длился, Эвита уже не считала.
Едва эльфы выехали из Медусельда, как она попросилась в Гондор: общество людей казалась более уютным. Леголас не возражал, но отказался отпустить Агату, бросив что-то о воле Трандуила. Это казалось странным, но принц в одночасье стал жестким командиром, и споры не помогли. Эвите оставалось только забрать Дэгни, трех стражей и умчаться в противоположном направлении. Сначала они прибились к кочевому племени, которое с недоверием отнеслось к остроухим чужеземцам. Но эти люди знали проход через горы, лежащие на пути, и эльфы согласились потерпеть косые взгляды.
Расплатившись своими драгоценностями, Эвита погрузилась в тоскливые скитания между горными подножиями. Их покрывала блеклая трава и наполовину голые кусты, чьи ветви едва держались у корней. Иногда сверху доносился грохот, и от ледяных макушек катились облака коричневой пыли, постепенно замирая, как воск на свечке. Обвалы случались и над головами, забрасывая путников мелкими безвредными камнями. Они забивались под одежду, царапали кожу, и все вокруг скакали и бранились.
Неудобство соперничало с вечным раздражением: чистый воздух портила вонь немытой толпы и стада меарас. Дети, замотанные в тряпье, сновали повсюду, изводили вопросами, клянчили монеты или просто галдели. Создавалось впечатление, что за ними никто не присматривает и родителей заботят только девицы на выданье. Своих мужчин они опасались, но эльфов отгоняли чуть ли не палками, будто те могли позариться на обветренные лица и желтозубые улыбки кочевых красавиц.
«Я ж мог продать тебя в племя. Ушла б ты в степи и сидела бы по уши в навозе, продуваемая всеми ветрами. Так нет же, привел во дворец. Вон ты какая холеная, нарядная. И вот твое спасибо». Эвита часто вспоминала слова Маршала и решила, что его и впрямь стоило поблагодарить. Уж лучше быть сытой шлюхой на свежих простынях, чем бродить под открытым небом вечно беременной и страшащейся побоев.
Как и в ее родном племени, женщин здесь колотили часто. Ночью, когда все дремали у костров, огонь выхватывал дрожащие силуэты, окутанные рыком и всхлипами, на что никто не обращал внимания. Однажды днем гости увидели, как долговязый мужик, лицо которого скрывали черные колтуны, схватил за шкирку хохотушку и с силой толкнул. Она упала и откатилась, чего эльфы стерпеть не могли. Они обступили женщину и хотели помочь, но та стала вопить и отбиваться. И не думая разбираться, люди кинулись на помощь, скалясь и грозя камнями. Эльфы выхватили мечи, готовясь к бою, Эвита и Дэгни завизжали и получили оплеухи от какой-то бабки…