Страх не проснуться. Или поутру обнаружить родителей замерзшими насмерть — такое часто случалось, но никто в племени не смел отказаться; выживание людей напрямую зависело от того, скольких здоровых меарас они вырастят.
И чем больше Агата пользовалась добротой подруги, тем чаще к ней приходили мысли о том, что дети воспринимают все проще. Возможно, многие сложности из жизни коневодов ей попросту не запомнились. Эти размышления давили, заставляли бояться нищеты и прислушиваться к словам Эвиты, которая уже не раз предлагала выход.
— Если эльф будет щедрым, — говорила женщина, сунув подруге ларец из малахита и усадив на кровать, — возможно, с другими встречаться и не придется. Нужно будет лишь правильное вложение.
— Я не уверена, что у меня получится.
— Хотя бы попробуй: мой покровитель когда-то был в Ривенделле и уверен, что Лесной принц не оценит нашу охоту, — Эвита села рядом и принялась задумчиво перебирать украшения, — к тому же, он ведь не зря выбрал в провожатые эту парочку — они кого угодно выведут из себя. Тебе нужно просто улыбаться и быть милой.
Достав из ларца ярко блистающий кулон с изумрудом, она приложила его к груди Агаты, но та отстранилась:
— Зачем? Мы же едем на охоту…
— Вот именно — на охоту, — улыбнулась женщина и надела украшение на шею девушки, после чего оттянула ее кружевной воротник и игриво скользнула пальцами по изгибам ложбинки, — и эта маленькая вещица подскажет нашей белой сороке направление.
— Перестань, — засмеялась Агата и едва не уронила шкатулку, — мы ведь так и не узнали, заинтересует ли его это направление.
— Вот видишь, — спрыгнув с кровати Эвита подошла к туалетному столику, — может, тебе еще и делать ничего не придется. Хотя в случае с эльфом я бы не назвала это везением.
— Боюсь, что придется, — серьезно произнесла Агата, — но что-то необычное… для людей…
Ее подруга, высматривающая среди беспорядка нечто, похожее на гребень для волос, замерла. Она будто увидела что-то интересное, а затем резко повернулась и улыбнулась:
— Да нет. Поверь, такие слухи было бы невозможно удержать за пределами Леса.
***
Предстоящая охота на лис весьма обрадовала Леголаса; на его родине пауки уже давно уничтожили всю живность, кроме насекомых и птиц. Эльф с удовольствием предвкушал забытое чувство слияния с дикой природой. Возрождение утраченных инстинктов, помогающих отрешиться от всего и самому превратиться в хищника, разуму которого дано отличать только две вещи — добычу и опасность. Кажется, уже больше полувека минуло с того дня, когда он в последний раз выслеживал животных среди деревьев Лотлориэна. Когда его верный лук и свора псов загоняли зверя под град стрел или в ловушку, если его мех представлял ценность.
Однако происходящее сейчас в лесу Рохана было весьма далеко от этих воспоминаний. Сам принц никогда бы не назвал охотой то, чем он занимался с самого утра. Оказалось, столь ранний подъем вызван отнюдь не серьезным подходом к травле, а отдаленным расположением искусственно посаженного леса — единственного на многие километры вокруг.
Несколько часов верховой езды сквозь огромную равнину, до самого горизонта заполненную одной травой, были щедро приправлены разговорами Маршала из Истэмнета. Он восторженно рассказывал о многообразии животных в лесу, и способах их ловли, не замечая удивленного взгляда эльфа. Леголас сомневался, что такой молодой и низкорослый мужчина, разодетый в сиреневую котту с черными полосами, хорошо разбираться в предстоящем занятии.
Но стоило ему отвернуться или как-то иначе показать свое настроение, как в разговор тут же влезала госпожа Фрея — сестра Маршала. При любой возможности она жаловалась на неудобное седло и долгую дорогу. Но больше всего раздражал ветер, трепавший ее волосы, такого же пепельно-коричневого цвета, как и у брата. Но только уложенные под золотистую сеточку, перекликавшуюся с желтым платьем.
Эти два голоса, мелодичные, но чересчур назойливые, не мог заглушить даже лай охотничьих борзых, которых вели следом. Изящные животные с длинными тонкими лапами и острыми ушами рвались с поводков, толкали друг друга и скулили, подсказывая Леголасу, что им так же не терпится закончить это скучное путешествие.
Однако согревавшее эльфа предвкушение не оправдалось. Как только путники зашли в молодой лес с редко растущими деревьями, их встретил главный егерь и сообщил, что его люди уже выполнили всю работу: выследили лис, определили маршрут травли, нашли и засыпали норы, попадающиеся на пути…
Так называемым «охотникам» оставалось только расставить собак, чтобы те сменяли друг друга, пока дикий зверь выдыхается. А затем просто ждать его на ближайшей поляне, в окружении древесных стволов с еще неплотной и прозрачной зеленью на ветвях.
Но тоска, бесконечные разговоры Маршала и жалобы стоявшей неподалеку госпожи Фреи оказались не самым суровым испытанием.
— Почему вы не убиваете животных стрелами? — угрюмо спросил Леголас, рассматривая свору борзых с черными и рыжими пятнами на белой шерсти. Юркие слуги оттаскивали их от истерзанной тушки лисицы, ярким пятном горевшей на блеклой траве, — ведь без меха это просто убийство.
— Убийство? Ну что вы: эти маленькие вредители слишком расплодились, мы делаем им одолжение, — буднично ответил его спутник, широко улыбаясь из-под густых усов, — к тому же, можно попасть в собак. А сколько бы лис мы не поймали — их шкуры не покроют затраты на воспитание охотничьего пса. Ведь на это требуются годы, во время которых…
Эльф не понял, зачем не обладающему меткостью человеку идти на охоту, но вопросов задавать не стал. Все же лучше слушать про методы дрессировки, чем очередную неприятную подробность о традициях рохиррим.
— Бьерн, — госпожа Фрея так громко окликнула брата, что беспокойные псы и слуги замерли, — почему мне нельзя стоять с другой стороны? Солнце светит прямо в глаза!
— Потому что это подветренная сторона — так лисы не смогут нас учуять! — огрызнулся Маршал, повторяя эту фразу далеко не в первый раз.
Но ответ женщину не устроил, и она начала бестолковый спор, от которого Леголас на миг перестал дышать в попытке удержать гнев. Он был истощен скукой и непониманием происходящего, а частые распри спутников будто задевали оголенный нерв где-то в голове, заполнявший сердце желчью.
Она бы неизбежно пленила и сознание, но внимание эльфа вдруг отвлеклось на подбежавшую борзую. Ее вытянутая морда была испачкана кровью, но принц не смог противиться очарованию висячих ушек с бурыми кляксами и дружелюбно вилявшего хвоста.
— Они так жестоки с лесом, — грустно усмехнулся он, потрепав собаку по голове, — но не простят лесу, если он будет жесток с ними.
Уловив новые звуки, пес внимательно прислушался, но уже скоро блаженно опустил веки, смакуя нежные прикосновения. Улыбнувшись, Леголас сорвал пучок травы под ногами, намереваясь вытереть окровавленную морду. Но охотник вдруг отшатнулся и пробежал мимо, будто вспомнив о неотложном деле.
Обернувшись, принц заметил госпожу Фрею, которая стояла на краю поляны и неистово махала черным веером, чтобы отогнать донимавших ее одну насекомых.
— В чем дело? Ты же сам говорил, что лисы плохо видят! — Вместе с образом спутницы в разум эльфа вторглись и ее слова, вызвав новый раздраженный импульс.
Кажется, он был знаком и ее свите — пятерым юным девушкам, которые мучительно переминались с ноги на ногу и развлекались тем, что бросали короткие взгляды на эльфийских стражей неподалеку.