Флоренция, гостиница «Софитель»
09.45
Любимая цитата Нэнси из Шекспира — «А то, что нынче нам приятно, вдруг становится противным».[11]
Именно эту фразу вспомнил Джек прошлым вечером, хотя алкоголь, стресс да еще и чертов психоанализ могли бы оправдать то, что он сошел с супружеских рельсов. Тем не менее, несмотря на очарование Орсетты, перед которым сложно устоять, разум Джека возобладал над инстинктом. Все закончилось, так и не начавшись. Обсуждение дел было решено отложить до завтрака.
Время поджимало.
Джек еле доковылял до ванной, проклиная жуткое похмелье. Он изрядно проспал. Осталось всего два часа на то, чтобы поговорить с Орсеттой, выяснить, в чем конкретно нужна его помощь, и успеть на поезд в Сиену.
Джек принял душ, побрился. На это ушло пятнадцать минут. И хотя его слегка подташнивало от запаха одеколона, спустился в ресторан.
Орсетта сидела в углу и читала итальянскую газету, потягивая капуччино.
— Доброе утро! Что хорошего в прессе? — спросил Джек, присаживаясь рядом.
— Buongiorno, — ответила Орсетта, не поднимая головы. — В итальянских газетах, к сожалению, не бывает ничего хорошего!
Джек прекрасно понял, что она имела в виду. Раньше он тоже читал американские газеты, в которых один криминал, чтобы быть в курсе, что известно журналистам о последних преступлениях.
Подошел официант. Джек попросил черный кофе, сок, немного фруктов и йогурт. Он бы заказал что-нибудь посерьезнее. Но понимал, что в его возрасте обильный завтрак может с легкостью превратиться в толстую складку где-нибудь между ртом и коленями.
Орсетта отложила газету. На пальцах остались черные следы.
— Как будто у меня снимали отпечатки, — усмехнулась она, вытирая руки салфеткой.
— Ну все, теперь они в базе данных! — подхватил шутку Джек.
Орсетта достала из черной кожаной сумки увесистую папку формата А4 и в нерешительности опустила ее на колени.
— И что дальше? — спросил Джек, чувствуя ее сомнения.
— Прошлой ночью вы сказали, что вас придется убеждать… Я убедила?..
Джек облизнул губы. Быстрее бы принесли сок и кофе.
— Прошлой ночью вы признались, что встретились со мной, чтобы убедиться, что вместо головы у меня не кочан капусты… Убедились?
Орсетта рассмеялась, снова услышав про капусту, и передала ему папку.
— Тяжелая! — отметил Джек, взвешивая папку одной рукой. — Просмотрю в поезде, а потом позвоню вам. Идет?
— Позвоните лучше Массимо. В папке найдете письмо от него. Я уже говорила вчера, что босс лично хотел встретиться с вами, но не смог из-за срочной командировки за границу.
Принесли заказ. Джек залпом осушил полстакана апельсинового сока и, выждав, пока отойдет официант, продолжил разговор:
— Жертвы блэк-риверского маньяка — всегда одинокие женщины в возрасте около двадцати пяти лет. Он действует, я бы сказал, мягко. Никогда не похищает жертв. Полагаю, он ухаживает за ними, возможно, даже соблазняет, потом заманивает туда, где они чувствуют себя в безопасности, и убивает. Он крайне организован — планирует все на несколько шагов вперед, не приемлет неоправданный риск и не делает глупых ошибок. Он из тех, кто семь раз отмерит, прежде чем отрезать.
Джек ужаснулся получившемуся каламбуру. Хотя блэк-риверский маньяк, наверное, применял это правило и когда расчленял своих жертв.
Орсетта отпила кофе, отметив про себя, как быстро Джек перешел к обсуждению дела, поливая фрукты йогуртом.
— У нас только одна жертва — молодая женщина. Убита в Ливорно, городке на западном побережье Тирренского моря. Нет доказательств, что ее похитили. Мы считаем, что убийца тоже крайне организован, но еще слишком рано делать вывод, что он никогда не совершает ошибок и не оставляет улик. Лично я надеюсь, что это все же не блэк-риверский маньяк.
— Блэк-риверский маньяк расчленял все свои последние жертвы и сбрасывал по частям в море. К тому времени, когда их обнаруживали, рыбы не оставляли никаких улик. Все, что удавалось найти криминалистам, — морскую соль да мелких беспозвоночных.
Орсетта нервно крутила часы на запястье.
— Мне пора возвращаться в Рим. Я и так задержалась здесь — не планировала оставаться на ночь…
— Простите, — сказал уныло Джек, хотя ему не верилось, что она действительно хочет уехать.
Что-то Орсетта недоговаривает… Не важно. Вскоре все обязательно прояснится.
— Извините, но прошлой ночью я не был готов взяться за дело. Надеюсь, вы простите меня за то, что пришлось отложить разговор до утра.
— Конечно, — ответила Орсетта, тронутая приступом вежливости, и подписала счет. — Но только если вы согласитесь нам помочь.