Высокий темноволосый мужчина, стоявший в дверях, окинул их мрачным взглядом:
– Если вы уже закрылись, нужно запирать дверь на замок. Это Нью-Йорк, дамы.
Инкассаторская сумка выпала из рук Софии. Не отрывая взгляда от Ника, она нагнулась и подняла ее. Он подошел к ней и посмотрел ей в глаза. Ее сердце внезапно сделало кувырок. В таком состоянии Ник был просто устрашающим.
Судорожно глотнув воздух, София спросила:
– Ник, что ты здесь делаешь?
– Нам нужно поговорить.
Во рту у нее пересохло. Он не мог знать. Она только на днях была у врача. Но тогда что он делает здесь, когда его стране угрожает ее агрессивный сосед? И почему в его глазах читается такая ярость?
Катарина откашлялась:
– Я должна встретиться с сестрой. Увидимся завтра.
София чуть не попросила ее не уходить. Ей не хотелось оставаться наедине с Ником, пока она не решит, как справиться с неожиданно возникшей ситуацией. Как сказать ему о ребенке. Но вместо этого она заставила себя улыбнуться:
– Увидимся завтра утром.
После ухода Катарины София поставила сумку с деньгами на стол и посмотрела на Ника:
– Мне очень жаль, что так случилось с твоим братом.
Ник наклонил голову:
– Заканчивай со своими делами. Мы поговорим после.
Мрачное выражение его лица заставило Софию занервничать. Дрожащими руками она пересчитала оставшиеся деньги и запихнула их в сумку. Она попыталась убедить себя, что Ник прилетел в Нью-Йорк по срочному делу и просто решил проведать ее.
Но это казалось маловероятным.
София закрыла кассу. Ник кивнул в сторону сумки:
– Мы сначала избавимся от нее, а потом поговорим. София скрестила руки на груди:
– Мы можем поговорить здесь.
– Нет. – Он взял в руки ее сумочку и протянул ее ей. – Мы поговорим дома.
София чувствовала себя слишком уставшей, чтобы спорить. Они подошли к банку и опустили инкассаторскую сумку в специальное отверстие. После этого Ник усадил ее на заднее сиденье «бентли» и сел рядом с ней.
София почувствовала приступ тошноты. Что он скажет в ответ на ее признание? И вообще, как ей признаться ему?
Углубившись в свои мысли, она лишь нахмурилась, когда водитель сделал неожиданный поворот.
– Я думала, что мы едем домой.
– Так и есть. В Акафинию.
София резко выпрямилась:
– Что?!
– Я вообще не должен находиться здесь. То, что я уехал из страны, когда Идас дышит мне в затылок, заставило моих советников понервничать. Мы поговорим с тобой в Акафинии.
София смотрела на него, раскрыв рот.
– Мы не будем разговаривать в Акафинии. Мне нужно управлять своим бизнесом. Отвези меня домой, и мы поговорим там.
Его глаза вспыхнули.
– Ты потеряла право устанавливать правила игры, когда скрыла от меня свою беременность.
Господи! Он все знал!
– Я собиралась сказать тебе. На этой неделе, – с деланым спокойствием произнесла София.
– На этой неделе?! – закричал он, утратив свой обычный самоконтроль. – Ты хотя бы представляешь, что это значит?
– Разумеется. Поэтому я ничего тебе пока не говорила. Потому что знала, что ты появишься здесь и начнешь навязывать мне свои решения. А мне хотелось сначала самой разобраться, что я чувствую по этому поводу. И что я буду делать.
Его глаза сузились.
– Что ты будешь делать?
Краска залила ее щеки.
– Я не это имела в виду. Разумеется, я не собираюсь избавляться от ребенка. Я просто еще не решила, как буду налаживать свою жизнь.
– Это мы должны были обсудить с тобой много дней назад.
София уставилась на него. Значит, она была не права, не известив его о случившемся. Но неужели он думает, что все это не создает сложности и для нее? Что для нее это не меньшая катастрофа?
Она опустила голову:
– Мы можем обсудить все это по телефону.
Ник схватил ее пальцами за подбородок, и ярость, бушевавшая в его глазах, заставила сердце Софии забиться сильнее.
– Мы не будем обсуждать это по телефону. По закону Акафинии этот ребенок станет наследником трона. И не важно, будет он рожден в браке или без брака. Все это означает, что я не могу жениться на графине. Наш союз с ее семьей распался. А он был необходим мне, чтобы иметь возможность финансировать возможную войну. Это очень большая проблема, София. И мы должны решить ее прямо сейчас.
София глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от боли, сжавшей ее сердце. Только сейчас она заметила глубокие складки, которые залегли между бровями Ника. У него был усталый и измученный вид. В текущей ситуации ее беременность действительно была катастрофой, а она ухудшила дело тем, что скрывала ее от Ника. София испытала острое чувство вины.