Я вздохнула, набрасывая на голову глубокий, отороченный сероватым мехом капюшон теплой куртки, вытащила из «бездонной» сумки меч в наспинных ножнах, взвесила в руке. Немного тяжелее, чем тот, древний, который сейчас остался в Андарионе, рукоять не так удобно ложится в ладонь, но это все же лучше, чем совсем ничего. Как я уже успела убедиться, не всегда магия правит бал в сражениях, иногда черная гномья сталь намного эффективнее. С перевязью пришлось повозиться — слишком меня разбаловала жизнь во дворце, позабыла, что значит спать на голой земле, одним движением вскакивать в седло и за секунду выхватывать меч из наспинных ножен. Придется вспоминать.
Я застегнула ремень наспинных ножен, проверила, удобно ли вытягивается недлинный клинок, и шагнула к Данте, вкладывая теплый амулет в его руку, обтянутую черной кожаной перчаткой. Заглянула в глаза.
— Надень, пожалуйста. И не снимай. Это защитный амулет, одноразовый, но очень мощный. — В черных с серебряными искрами глазах отразилось понимание пополам с недоверием. Нет, не совсем так. Аватар знал меня хорошо, наверное, почти так же хорошо, как Вилья, несмотря на менее длительное знакомство.
— Ты уверена, что мне он нужнее? — В этом вопросе был подтекст, который звучал примерно как "Ты уверена, что все настолько серьезно, что МНЕ понадобится такая защита?" Я кивнула, отвечая «да» на оба вопроса — и на озвученный, и на так и не высказанный.
— Нужнее. Не забывай, что я магичка. У меня естественной защиты хватит.
— Но не от меча в спину, — возразил он, тем не менее, надевая на шею пульсирующий теплом и магией корешок. У меня слегка отлегло от сердца.
— Этот амулет не от меча. А от заклятия.
— Наподобие того, что попало в Вилью?
— Да. Возможно, что защитит и от более мощного, но на всякий случай — лучше не подставляйся, хорошо?
— Только если не будет необходимо.
Всё. Большего я от него не добьюсь. Иногда мне сложно, почти невозможно принимать его таким, каков он есть — с его гипертрофированным чувством долга, с уверенностью, которая граничит с самомнением, хотя назвать чересчур уверенным в себе Ведущего Крыла не мог ни один недоброжелатель. А когда уверенность и ответственность за «своих» сочетаются с невероятным упрямством и привычкой принимать решения в одиночку — задача смириться с характером Данте становится для меня совсем уж непосильной. Да, он гораздо старше и опытней меня, лучше знает жизнь, но при этом у меня постоянно складывалось ощущение, что он не знает, что делать с самим собой, вот и прячется за черной броней долга и ответственности.
Он так и не определился, в чем его долг больше — перед Андарионом или перед королевой. Кому служить — стране или монарху. Хотя я бы предпочла, чтобы он видел во мне не одушевленную власть, королеву-талисман, а личность и душу.
Я вздохнула, отводя взгляд и пряча покрытые белесыми шрамами от ожогов руки в темно-коричневые кожаные перчатки с шерстяной подкладкой. Как же мне сейчас не хватает Вильки… Уж она бы точно встряхнула меня, как следует, играючи прогнала дурные мысли о предзнаменовании безыменя и дала бы сильного морального пинка в сторону оптимизма. Но сейчас Вилья, как зачарованная царевна, спит на ложе из волшебных эльфийских лоз и ждет, пока мы не отыщем ту сволочь, которая ее прокляла. И некому ободрить, некому помочь. Даже выслушать некому.
Как сказал бы Аранвейн? Быть королевой — значит, быть одинокой в толпе почитающих тебя. Воистину верное выражение. Но для меня быть королевой — это еще нести ответственность и заботится о тех, кому выпало попасть под мое покровительство. Сейчас мне приходится оберегать и защищать четырнадцатилетнего мага-недоучку и раздраженную на весь мир дриаду. А теперь еще прибавилась головная боль за Данте, хотя я считала, что уж кто-кто, а он сумеет позаботиться о себе самостоятельно, но поди ж ты…
Хочется верить, что безымень ошибся. Что все еще обойдется, ведь смерть можно обогнать, обвести вокруг пальца. Пусть это сложно, почти до невероятия, но не невозможно. В конце концов, самое большое испытание для веры — это отчаяние. Рано отчаиваться, особенно пока есть еще, за что бороться. И за кого.
— Ну что, мы идем или как? — Я поправила на плече походную сумку и направилась по узкой, заметенной первым снегом тропке к мощеному мрамором эльфийскому тракту, ведущему в людские земли. В конце концов, до границы всего ничего, по такой дороге быстро дойдем, а там постараемся поскорее добраться до деревеньки Полуденка, что расположена аккурат между Серебряным Лесом и Маровой Лещиной.
Меньше, чем через полминуты за моим правым плечом возник Данте, и зашагал рядом со мной, привычно подстраиваясь под мою скорость ходьбы. Я вздохнула чуть посвободнее, расправив слегка ссутуленные плечи. Ничто в мире не стоит на месте, но пока аватар с двуручным мечом будет находиться за моим правым плечом, как некий вариант ангела-хранителя, все будет хорошо. Рано или поздно. Но непременно будет.
Я обернулась, чтобы убедится, что мои подопечные идут следом, стараясь не отставать. Ветер с интересом смотрел по сторонам, дриада по-прежнему хранила гордое молчание, укутавшись в широкий черный плащ. Странно, я думала, что дочери Деревьев более морозостойкие, чем люди, но на деле все оказалось несколько иначе. Впрочем, я раньше ошибочно считала, что дриады в большинстве своем — просто прекрасные девы, но о том, что они могут изменять внешний облик, взывая к природной магии, даже и не догадывалась.
Сюрприз на сюрпризе, и хоть бы один приятный… Надеюсь, что все хорошее и приятное ждет нас впереди.
Всевышний, не обломи хоть эту надежду, а?
Указатель у села Полуденки оказался на удивление аккуратным и почти новым, по крайней мере, дерево еще не успело потемнеть от непогоды, а буквы можно было различить за полсотни саженей. Да и высокий частокол выглядел внушительно — почти как в Древицах, крепкий и добротный, разве что бревна не были искромсаны когтями нежити, да и смотровых вышек с бдительными лучниками не наблюдалось, а в остальном — поселение как поселение. Впустили без особых проблем, как только взглянули на усталое лицо Ветра и едва бредущую к воротам дриаду, только вот на Дантов меч покосились не то с уважением, не то с опаской. Но задерживать или просить оставить оружие не стали, и на том спасибо. Улицы тоже особого подозрения не вызвали — от ворот наподобие лучей отходили четыре «основные» дороги, вдоль которых были поставлены дома и небольшие торговые лавки, а переулки наверняка появились путем вытаптывания желающими сократить путь к соседу, возлюбленной или местной бабке, торгующей самогоном. Единственное, что сразу же бросалось в глаза — это заброшенный дом, стоявший в самом начале крайней левой улицы.
Свежеокрашенные ставни почему-то были наглухо заколочены прочными досками, резной конек на крыше еще не успел потемнеть от времени и непогоды, да и сам дом казался если не заново выстроенным, то хотя бы недавно приведенным в порядок. Интересно, кому понадобилось заколачивать окна и двери хорошего дома и забросить сад? Насколько я знала, в подобных приграничных деревнях свято место пусто не бывает, и свободную от хозяев жилплощадь всегда найдется, кому занять. Исключением был случай, когда прежние хозяева погибали от какой-нибудь особо заразной болезни, но в таких случаях дом обычно становился погребальным костром. А тут — просто двери и окна заколотили.
— Странный дом, — негромко пробормотал Ветер, потирая плечи. — У меня от него мороз по коже.
— Не у тебя одного, — отозвалась дриада, натягивая поглубже капюшон плаща и притоптывая на месте от холода. Н-да, похоже, моднице из Серебряного Леса придется подыскать себе сапожки потеплее. Все же поздняя осень в Росском княжестве — это уже почти зима. — Я понимаю, что деревенский дом, от которого веет жутью — это безумно интересно, но, может, все же найдем корчму и хотя бы погреемся? Или тут все, кроме меня, морозостойкие?
— Не уверена, но спорить не стану, — я проводила взглядом стаю ворон, которая с карканьем взлетела со слегка покосившегося карниза на втором этаже заброшенного дома, и вздохнула. Хотелось бы, чтобы ощущение стылого могильного камня, исходящее от дома, оказалось всего лишь плодом моего воображения.