Серебряный Лес всегда поражает своим неслыханным великолепием того, кто прибывает в него впервые через "гостевые врата". Гостя ведут сквозь аллеи, дорожки которых выложены белым и розоватым мрамором, где колонны, кажется, вырастают прямо из земли, а деревья сплетаются ветвями над головой, образуя живой коридор. Весной и летом солнце пробивается сквозь изумрудно-зеленую листву, заливая солнечным золотом мраморные плиты, а осенью аллея встречает гостей Серебряного Леса медными и рубиновыми кронами. Когда попадаешь к эльфам впервые, то дух захватывает от той красоты, которую тебе показывают.
Но это если ты званый гость.
Если же ты попадаешь к эльфам в качестве нагрузки к всезнающему волхву, который уже давно видел и красоты, и обыденную жизнь Серебряного Леса, то воспринимаешься как неодушевленный предмет. В свое время я сталкивалась с некими остроухими субъектами, которые, как мне казалось, безмерно удивлялись, если «тумбочка», идущая рядом с Лексем Вестниковым, вдруг начинала разговаривать.
Но вот сейчас поражалась уже я. Не спорю, что "великие и всезнающие" эльфы на своем веку ко всему привыкли, но если они даже на приземление дракона в своих землях реагируют простым пожатием плеч и фразой типа "Поналетели тут всякие", то в этом мире что-то определенно сдвинулось. В человеческих городах уже давно звенел бы тревожный набат, стражники на стенах заряжали бы баллисты, стреляющие двухаршинными болтами, способными пробить даже драконью шкуру. А здесь со стороны местных жителей — ноль внимания, только посторонились, чтобы освободить дракону поляну для приземления. Аранвейн уже складывал крылья, когда к нему подбежала рыжеволосая девушка, в которой я, присмотревшись, с трудом узнала Ревилиэль.
С трудом — это потому, что Вилька неслась к дракону, обряженная не то в подвенечное, не то просто в праздничное платье, скроенное по эльфийской моде, подобрав подол, из-под которого предательски выглядывали потертые штаны и сапоги. Интересно, а это у них генеральная репетиция свадьбы происходит, или же подруга решила потренироваться в краже невесты собственными силами?
— Ева-а-а-а-а-а-а!!! — Полуэльфийка остановилась, чуть-чуть не добежав до места посадки Аранвейна, и принялась размахивать руками на манер сломавшейся ветряной мельницы. Я вздохнула и, не дожидаясь, пока дракон опустится на поляну, слевитировала прямо в крепкие объятия подруги, которая на радостях меня едва не придушила. — Спаси меня!!
— А-а-а-атпусти меня-а-а-а-а! — я едва вывернулась из рук младшей княжны, которая, как я поняла, не забрасывала тренировки, пока я правила Андарионом, чего нельзя было сказать обо мне. За меч я уже почти год не бралась, если не считать того, который прилагался в комплекте к короне, но им-то размахивать необходимости не было. Так, потаскать с собой иногда для проформы и соблюдения традиций. — Виль, ты чего, сдурела? От кого тебя спасать?
— Замуж не хочу, — страдальчески простонала младшая княжна, а я подняла глаза к небу. Вернее, к иронично ухмыляющейся драконьей морде, которая нависала аккурат над нашими головами. Аранвейн, похоже, откровенно забавлялся происходящим, даже позволил себе некое подобие улыбки, от которой непосвященного бросит в холодный пот от ужаса. Я же только молча кулаком погрозила, одновременно пытаясь разобраться в том, что происходит в этом дурдоме.
Тем временем с драконьей спины спустился Данте и, молча обозрев окружающую обстановку, решил тактично не вмешиваться. Ну и правильно, его советов тут только не хватало. Полуэльфийка, завидев его каменно-спокойное лицо, моментально перестала завывать на все лады, сетуя на свою горькую девичью долю, и вполне себе вменяемо поздоровалась. Я с облегчением вздохнула. Кажется, все эти крики и вопли — лишь игра на публику. Зуб даю и заначку из королевской казны, что Ревилиэль просто дурака валяет, снимая нервозность перед свадьбой таким нехитрым способом. Правильно, проще закатить мнимую истерику сейчас, чем настоящую в момент бракосочетания. Интересно, как Ритан вообще на такую авантюру согласился? Увижу — спрошу непременно.
Тем временем Вилья, крепко ухватив меня за руку повыше локтя, потащила меня куда-то по едва заметной тропинке, заговорщическим тоном сообщив о том, что девичник объявляется открытым. Я, припомнив последнюю нашу совместную пьянку на радостях после восстановления Андариона, тихо застонала, и внутренне приготовилась к тому, что придется весь вечер колдовать, превращая медовуху в воду. Впрочем, если судить по довольному Вилькиному лицу, резерв сегодня у меня кончится гораздо раньше запланированного.
— Ну, рассказывай, — скомандовала та, едва мы оказались в высоком резном тереме, таком, каких в Стольном Граде днем с огнем не сыскать. Разве что княжеский мог бы сравниться с этим чудом, где каждая доска, каждая завитушка в причудливом переплетении узорчатых листьев тихо шептала о чутких руках мастера. Можно долго рассуждать о том, кто кует лучшее оружие — гномы, эльфы или подземные духи. Спорить, в чьих сокровищницах богаче клады — у драконов или же в заброшенных катакомбах Гномьего Кряжа. Но спроси у любого — кто строит лучшие дома на поверхности, и каждый скажет — эльфы.
То, что они творят с деревом, никто не сможет повторить, тем паче — превзойти. Дерево в их руках вьется, как кудель под пальцами умелой прядильщицы. Изгибается, как девичий стан под чуткими ласками, и позволяет вырезать на себе узоры, которые вблизи кажутся всего лишь естественными прожилками, выбоинками, но стоит лишь отойти на несколько шагов, как вот она — величавая картина векового леса. Или же побеги вьюнка, оплетающего ставень или дверной проем. А стоит зайти внутрь — и кажется, что дом весь пронизан солнечным светом, которого так много, что никак не избавишься от ощущения, что находишься не в горнице, а на облитой солнцем лесной поляне.
Вот и сейчас — я просто столбом застыла на пороге, кожей впитывая льющийся из широко распахнутых окон солнечный свет и жадно вдыхая аромат нагретой на жарком червеньском[1] солнце сосновой смолы. Хорошо. Чертоги Снежного дворца, разумеется, и больше и богаче, но именно здесь ко мне пришло, казалось, давно ушедшее чувство — жива. И свободна.
— Ау, Евочка, ты в каких высях опять паришь без крыльев?
Я вздрогнула и посмотрела на задорно улыбающуюся Вильку, которая уже вытаскивала из светлого деревянного шкафа запечатанную бутыль с эльфийским медом. Подруга убрала за ухо упорно лезущую в глаза прядь и потянулась за серебряными бокалами, украшенными гравировкой в виде переплетенных кленовых листьев и каких-то цветов, похожих на колокольчики.
— Ты так сосредоточенно о чем-то думаешь. Можно узнать, о чем?
— О доме. — Абсолютно честно ответила я. Ответила и задумалась. А где он, этот дом, блуждающим болотным огоньком парящий где-то впереди, но так и не дающийся в руки? Вначале я думала, что это маленькая избушка с покатой крышей, надежно укрытая от недоброго глаза росскими лесами, потом — что бревенчатый дом в Древицах, а в прошлом году меня приютили чертоги Снежного дворца. Да не просто приютили — приняли хозяйкой, но и там не было того тепла и спокойствия, который дарил бы мне дом. Странное дело. Дом стал казаться для меня кем-то вроде того, единственного возлюбленного, которого втайне желает встретить каждая девка, каждая женщина. Нечто призрачное и неуловимое, что всегда рядом — и одновременно так далеко, что рукой не дотянуться.
Дом волхва всегда распахнет предо мною двери, но как гостье. Знахарка Метара в пограничном поселении рядом с Серым Урочищем будет по-прежнему мне рада, стоит только переступить порог, привычно пригибаясь, чтобы не задеть головой низкую притолоку в сенях, но я никогда не стану ей родной. Мраморные залы Снежного дворца в далеком Андарионе поманят бархатом портьер и картинами, созданными из самоцветных камней, позовут эхом длинных коридоров, встретят радостными возгласами тех, кто почитает меня королевой, но и там я буду пришлой. Чужой. Которая заслуживает верности и уважения, но не любви и согревающих объятий.
— У-у-у-у-у, Всевышний, как тебя это царствование-то из колеи выбило, — сочувствующе покачала головой полуэльфийка, невесть откуда выуженным ножом подковыривая сургучную печать на горлышке бутылки. Еще полминуты возни — и вот уже пробка лежит на полированной столешнице, а от хмельного меда по всей горнице разливается дивный аромат весеннего березового сока, смешанного с душистым июльским медом и чуть-чуть приправленный осенней горчинкой. Точно напьюсь сегодня. Не от горя, так хоть с радости, что взбалмошную подругу по любви замуж выдаю.