Тут я не удержался и хмыкнул, цитируя набивший оскомину “баян”:
— Однажды мудрецу приснилось, что он — бабочка. А проснувшись, он понял, что он мудрец. Но может, все-таки бабочка, которой снится, что она — мудрец?
Тон пришлось поменять на предельно серьезный.
— Девять лет жизни Юто уместились в один сон Алекса. Уместились до самого конца, когда молодой Амакава перестроил свое тело в оружие против “бога”. По другому разожравшегося хозяина Сердца мира насмерть ударить не получалось. Жизнь за жизнь… но так получилось, что у Юто оказалось две жизни. У меня оказалось.
А вот и момент истины. И место в рассказе, где нужно правильно расставить акценты.
— Я проснулся и ощутил себя Алексом Жаровым. Но одновременно и Юто Амакава. Не было раздвоенности сознания, ничего: просто до какого-то момента я прожил две жизни в разных мирах. Одновременно наши… мои тела наложились друг на друга: мой удар спровоцировал формирование пространственного Пробоя и мое же второе тело стало целью и якорем.
Слушатели словно окаменели от чудовищного напряжения. Аура аякаси опять начала пробиваться сквозь поглощающую защиту. Наверняка Хироэ не поддалась эмоциям, но шлем мешал увидеть лицо.
— Произошел локальный катаклизм, сформировался и разрушился участок Пространства с законами, больше похожими на Сердце Мира. Пока он существовал, мне удалось воспользоваться, чтобы сложить свое тело заново. Благо, с опорой на исследования Генноске, я примерно знал, что делать, — спокойно закончил я, одним тоном голоса заставив всех выдохнуть. — Как только Свет и магия перестали работать, сами законы мироздания Н-инварианты завершили работу над укреплением изменений и смешения в единый организм. А вот зданию, где все это произошло, повезло меньше: я едва успел выбраться, прежде чем оно рухнуло. Зато никто не задавал глупых вопросов, типа “чего это у тебя волосы стали белыми?”
Я демонстративно провел рукой по короткой прическе.
— Потом тоже непросто было. Сначала меня несколько месяцев, что называется, колбасило — пока организм привыкал к новому метаболизму. Ходить заново, к счастью, учиться не пришлось — а вот все движения кендзюцу пришлось ставить заново. Оказалось, Тенгу крепко меня научил, хех…
Все, надо теперь правильно финализировать сказанное.
— Вот теперь вы сами можете попробовать ответить на вопрос, Алекс Жаров перед вами или Юто Амакава. И есть ли между ними разница, — уже совсем мягко произнес я. — Телесно во мне гораздо больше Жарова, чем Амакава. Но и прежний Алекс здорово от меня отличался. Кто не застал, как я меняюсь после слияния и трансформации, не всегда потом с первого раза узнавали. Что касается ментальной части, характера, мозгов…
Тут пришло время опять добавить в голос металла.
— Исследование Пространства с постройкой в итоге действующей модели Машины Пространства требует просто колоссальных усилий и вложений. У одного человека нет и тени шанса справится. И у бизнесмена тоже, даже у самого богатого. Кое-что есть только у государств и в частные руки они это не дают. Мне пришлось идти по головам, заключить брак по расчету, договариваться, юлить и подсиживать — только чтобы пройти за четырнадцать лет путь от доцента до академика. И получить карт-бланш на развитие темы… И тут окты на голову посыпались словно специально. Но я все-таки тут. Не дали свою Машину Пространства — отобрал её у врага!
Теперь точно все сказал.
…и началось лето в Такамии
Правду говорить легко и приятно, ага. Правильно говорят про груз знаний: представители главной семьи Амакава прилично так загрузились. Куэс непроизвольно отошла от меня, Сидзука мучительно морщила лоб. Эмоций Ю и Хироэ я не видел. А вот младшее поколение все для себя решило куда быстрее.
— Отец… — Тамако подошла ко мне… и неожиданно всхлипнула.
Я осторожно приобнял её за плечи левой рукой — и младшая мизучи почти беззвучно разрыдалась, уткнувшись носиком куда-то мне в подмышку. Отсутствие на мне одежды её не смутило.
— Было бы слишком хорошо, если бы тебе удалось просто вернуться, да? — вздохнул Нумото.
— Тварь из Сердца мира нужно было обязательно убить, — поморщился я. — Прости… Простите, что вам пришлось вырасти и повзрослеть без меня.
— У нас было отличное детство, — запротестовал Синдзи. — Многие, у кого была полная семья, могут нам только позавидовать. А теперь и ты здесь… правда, я не очень понимаю, что с этим фактом сейчас делать.