— «Всё»?
— Самостоятельные заработки в одиннадцать лет, участие в этом «Отряде Взаимопомощи» (брр, ну и напугала ты меня тогда!), магазин, который вам с Юто-куном «подарили»… Вот сейчас ты собираешься на пляж в Окинаву…
— И что такого? Туда многие на Рождество летят!
— …на вашем личном самолёте.
— Это не наш личный самолёт, это самолёт «Треста»…
— Да-да, того самого «Треста», один пай которого сейчас стоит полторы тысячи долларов. А у нас их, благодаря тебе, четыре штуки.
— Мама…
— Дослушай. Я была… лично знакома с родителями Амакава-куна. Мы с отцом в большом долгу перед ними, а значит и перед Юто. И я очень рада, что вы так подружились, что он тебе так нравится… Да-да, не красней — у меня же есть глаза! Я знаю, Амакава были… не обычными людьми. Но при этом они не казались какими-то там финансовыми воротилами или политиками: просто… соседи. Я готова поверить, что твоему другу досталось хорошее наследство, но этот размах: покупки, ваша «работа»… А из всех, кто близок к «верхушке» города из вашей команды — Хироэ. И она, и её мать — далеко не самые обычные люди в городе. Так что, кто в чьей «свите»?
— Мама…
— Погоди. Я не собираюсь лезть в ваши дела — хотя меня, признаться, пугает размах «дел», но пусть. По крайней мере, я буду последняя, кто будет отговаривать тебя от полезных знакомств и пути наверх. Но — тебе ведь нравится Юто-кун?
— Мама!
— Но ведь нравится?
— Да, мне нравится Юто! — выпалила Кузаки-младшая. — И дальше что?!
— Ну, может ты его видишь уже своим мужем…
— Мама!!!
— …но это — не так. Та же Хироэ явно «положила на него глаз» — и, думаю, не просто так. Так что, если у тебя действительно всё серьезно, то знай: я не против… этого, — Цукиро в очередной раз покосилась на бельё. — Тем более, тебе уже завтра будет тринадцать…[34] только про контрацепцию не забудьте!
Сказать, что мировоззрение Ринко в этот момент пострадало — значит ничего не сказать: услышать ТАКОЕ (!) на полном серьёзе (!!) из уст собственной матери (!!!) — это был настоящий шок! А, может, ей послышалось?.. Мать девочки вздохнула… и начала рассказывать.
Двадцать три года назад, Цукиро тогда-ещё-не-Кузаки пошла в среднюю школу. Тринадцать лет, все дела. Страна ударными темпами возводила то, что позже историки назовут «маленьким экономическим чудом» Японии. Иногда слово «маленькое» перед «чудом» опускают… Время надежд и время свершений — излишек рабочих мест и дефицит рабочих рук… не для женщин, естественно. Однако, ни о чём таком Цукиро не думала — жизнь ей казалась кристально-ясной, будущее — простым и понятным, а желания ограничивались в основном какой-нибудь обновкой к гардеробу, вкусно поесть… пожалуй, ещё и просадить немного мелочи на игровых автоматах. Единственное, что отличало девушку от сверстниц — малое количество друзей. Ну вот никак ей не удавалось близко сойтись ни с одной компанией. И потом — эти напыщенные набитые дуры! Однако, с дружбой всё-таки повезло…
— Это был твой отец, Ринко, как ты можешь догадаться.
— Ух ты! Вы учились в одной школе?! А почему никогда…
— Потому что я не люблю вспоминать эту историю… очень.
По меркам Цукиро, у её друга было два основных достоинства: он был смешной… и ещё у него непозволительно легко шли гуманитарные предметы. Все эти даты, литераторы средневековья, даже чистописание, ксо! Вот уж несправедливость из несправедливостей… но хоть подсказывает, и то хлеб! Впрочем, чем дольше она узнавала парня, тем больше он казался ей… родным? Тем, с которым легко говорить и легко делать дела. Конечно, она прекрасно видела, что и сама ему не безразлична. И Цукиро стала ждать признания…
— Папа тебе признался, когда тебе было тринадцать?!
— Нет, не признался, — Кузаки-старшая чуть грустно улыбнулась. — Потом он мне признался, что просто духу не хватило. А тогда…
… а тогда Цукиро перевели в другую школу. Нет, не за тридевять земель — просто в соседний район города. При желании — полчаса на автобусе… При желании, да. Единственный друг девочку так ни разу и не навестил, а сама она… ну, не может же она первой? Да и потом — появились приятельницы-подружки, да вообще новый физрук своей фигурой заставлял одноклассниц краснеть и шептаться…
— И папа всё-таки приехал к тебе?
— Нет, так и не приехал. Потом мы ещё дважды переезжали, а твой отец после старшей школы уехал в Токио поступать на экономический — ну, это ты знаешь. А я… продолжала жить, как жила. Той самой кристально-ясной, простой и понятной жизнью. Подрабатывала, ухаживала за состарившимися вдруг родителями… Кормила и гладила кота — только звали его Сямисен. Помогала живущим по соседству престарелым парам и одиночкам, книги читала. И постепенно погружалась в этот размеренный и бессмысленный быт. Как-то разъехались школьные подруги, бывшие одноклассники вызывали у меня в душе не более, чем скуку… И не находился тот, с кем я хотела бы связать свою жизнь. Уверена, так бы до сих пор и жила одна в пустом доме — ну, может быть, с котом: у меня просто не хватало духу что-нибудь изменить. От добра добра не ищут. Мне повезло — так, наверное, везёт раз в жизни: мы столкнулись с твоим папой на вокзале. Причем именно столкнулись: я его узнала, а он меня — нет. Не думаю, что я бы подошла к нему сама. А так — он позвал меня в кафе «загладить вину», я согласилась. И вот, проведя час в приятной болтовне, я вдруг поняла — вот мы переберём все темы, наших редких школьных знакомых… и он просто встанет и уйдёт. А у меня всё останется, как раньше. И я решилась!
34
Тринадцать лет — возраст сексуального согласия в Японии. Между несовершеннолетними, разумеется — педофила засудят и упекут точно так же, как у нас, в России или в США. Правда, если судить по аниме, то большая часть ОЯШей об этом почему-то не подозревает:)