Интерлюдия 6
Япония: Оцу, Такасима
Тахара Хирано
Якудза — это семья. Так было, так есть, и так будет. Пусть столичники орут «бабло!», пусть. Сегодня одни орут, завтра — другие. Экспрессивные молодые люди в Токио и Киото, ценящие вместо вековых идеалов лишь жажду наживы, долго не живут. Настоящая гокудо — она не в «бычках»-катагири, и не в совете уважаемых оябунов. Настоящая якудза — в людях. Последний шанс для отвергнутых. Новая семья для оставшихся сиротами и одиночками. Последний приют тем, кому нечего терять. В этом сила и в этом вечность кёдай. Пока стоит Япония, пока общество Островов не стало калькой проклятых западных гайдзинских земель — будет и его теневая сторона. Да, «организованная преступность» торгует наркотиками и содержит игорные и публичные дома. И что? Пусть лучше китайские Триады этим промышляют на наших землях, как в родной Поднебесной? О, этим только дай — никакими пинками потом не выкинуть. Да и не рвёт честная гокудо свой народ… по крайней мере, не многие. Кто хочет — сам бросается во все тяжкие — и клиенты, и поставщики. Многих потом находят в канаве, захлебнувшихся грязью и дерьмом с рисовых полей. Некоторых и вовсе не находят…
То ли дело — изготовление спиртного! Сакэ дарит душе и телу покой… если не злоупотреблять. Но злоупотребление вообще до добра не доводит. Да, на этикетках продукции стоит чужой товарный знак… означающий только то, что государство само выставило такие условия, при которых маленький частный бизнес не мог себе позволить показать себя. А вот знающие люди будут покупать партии сакэ с этикетками, чуть менее синими, чем положено фирменному производству, и почему? А потому, что вода в процесс идёт из незаконного водозабора на высоте 500 метров, а не из водохранилища, куда идёт смыв с полей и попадают тонны стоков. Или потому, что выращенные на полях Такасима злаки принадлежат фермерам, которые знают, для чего их продукция пойдёт по фиксированным, хорошим ценам. И все получают свой маленький профит: фермеры — деньгами, потребители — качеством, водонадзор — небольшими подарками от гокудо, а он, Тахара — крепко держится на своём месте. Ведь в хорошо налаженной системе не нужно думать о том, как бы не свалиться в канаву: ты просто спокойно делаешь свою работу, день за днём, год за годом — и семья довольна тобой…
— Хирано-доно! — низко и как-то чересчур поспешно поклонился личный порученец самого Сайко-Комон. Нет, если смотреть на статусность согласно званию, то вакагашира стоит повыше какого-то там «управляющего бумажками»… Вот только «поставленный над территорией» какой-то там Такасимы и единственный глава всех отделов бухгалтерии и юридического прикрытия семьи оказываются совсем в разных весовых категориях, не в пользу первого, разумеется. О, Сайко-Комон никогда не выказывал превосходство перед региональными «земледержателями», обращался с подчёркнутым уважением… но все всё прекрасно понимали. По мановению руки этого занятого и крайне полезного оябуну человека смена теневой власти в отдельно взятой области была только вопросом времени: через сколько у главы бухгалтерии и юротдела будет очередное совещание с боссом. И тут — вот такое выказывание от личного порученца!
Через пару минут Тахара убедился, что встречей у ворот сделанного с закосом под добрую старину городского поместья главного бухгалтера их группировки гокудо странности вовсе не исчерпываются. Поместье походило на разворошенный муравейник — двери многих домов были раздвинуты во всю ширь, многочисленные служащие и служанки целеустремлённо сновали по энгава с блокнотами в руках. Несколько человек в «неподобающей» духу поместья одежде — натуральных спецовках — что-то делали со снятой со столба камерой видеонаблюдения (старина — стариной, а в идиотизм впадать тоже вредно для здоровья).