Яхта продолжала дрейфовать по эллиптической траектории от Кореллии до станции Центропункт, оставаясь вне зоны действия имперских сканеров высокого разрешения, а к ней один за другим стыковались небольшие кораблики, одного за другим увозя полевых командиров к местам дислокации их отрядов. Последними исчезли в темноте космоса дуросский разведчик Дженнсара Со-Биллеса и курьерский бот салластанина Сиана Тевва, построенный на Мон-Каламари. Терр Танийл помассировала виски, выдернула из причёски шпильки, распуская рыжие волосы по плечам.
— Устала так, будто таскала в шахте камни, — произнесла она. — Мон, не возражаете, если я займу большой освежитель?
— Конечно! И он, и бассейн в твоём распоряжении, милочка, — ответила Мотма.
— А я, пожалуй, приму stopka и посплю несколько часов, — сказал Бел Иблис.
— Я тоже не прочь отдохнуть, — поддержал Падди.
Мотма и Органа остались наедине. Женщина подошла к Бэйлу, хмуро глядевшему в иллюминатор, насильно расплела его скрещенные на груди руки и взяла ладони альдераанца в свои.
— Ну, что ты? — спросила она. — Знаешь же, этот шаг нужно было делать. И мы его сделали. Да, будет трудно, но есть неплохие шансы получить поддержку низов. Особенно среди других разумных видов.
— А вот это вопрос. Насколько верны наши расчёты? Два ожидаемых союзника нас не поддержали.
— К отказу маркграфа я была готова. Он слишком высокомерен, считает себя самым хитрым, надеется и дальше проскальзывать между дождевыми струйками, оставаясь сухим, как делали его отец и дед. А вот Чучи… Я надеялась, что после известных событий она изменит своё отношение.
Органе не требовалось разъяснений, что это за события. Победный отчёт имперцев об уничтожении «опасного изменника Осоки Тано» они видели с Мотмой вместе. Кадры голозаписи, которые прокрутило столичное новостное агентство, не допускали двойного толкования. Девочка погибла от меча Вейдера. В тот момент Бэйл вспомнил последние слова умирающей Падме: «В нём есть ещё добро…» Как же, хатта с два! Убить собственную ученицу, пусть и бывшую, после чего повернуться и уйти прочь, будто выбросил мусор. Под этой чёрной бронёй уж точно не осталось ничего человеческого, ничего от прежнего Анакина. Органа тогда чуть было не проговорился, хорошо, что Мотма не поняла его обмолвки и не стала расспрашивать.
— Мне кажется, причина, скорее, не она, а тот провинциальный капитан, что прилетал тогда с ними ко мне в имение, — заметил Бэйл.
— Верно. Это мы недосмотрели, провинциала надо было убирать сразу, — Мотма произнесла эти слова так просто и буднично, что у бывалого альдераанского политика мурашки пробежали по спине. И продолжала: — Однако же, я полагала, что он, как и Чучи, захочет отомстить Империи за смерть подруги. Но, видно, не судьба. Такое впечатление, что Тано заразила обоих своими джедайскими взглядами.
— Без «Индесела» шансы на успех значительно снижаются.
— Можно подумать, я этого не понимаю! Четыре их эскадры нам определённо бы не помешали. Как и производственные мощности, недосягаемые для Империи. Я уже не говорю о связях с забраками, твилеками и здравомыслящей частью мандалоров. Что ж, не вышло с Чучи, возможно, её преемник будет сговорчивее. В крайнем случае, попробуем переварить их корпорацию по частям.
— Ты хочешь заказать Чучи? — не поверил своим ушам Органа.
— Не драматизируй. Нам достаточно, если она станет неспособна выполнять свои обязанности. Например, начнётся психическое расстройство. От переутомления. Или тяжело заболеет ребёнок… Подумаем, что легче организовать.
Бэйл на мгновение представил, что такое случилось с его Лейей. Пусть она не была его биологическим ребёнком, но он бы точно бросил всё – политику, бизнес – и пожертвовал своим состоянием, а надо – и жизнью, чтобы Лейя была здорова. Но… Как вообще в голове у женщины могут рождаться столь кощунственные мысли?? Использовать ребёнка как средство давления – даже не подлость, это омерзительно! С Мон Мотмой Органа общался не первый десяток лет, и, казалось, знал её досконально, до мельчайших привычек, манер, мимики, мог читать её мысли и намерения. Казалось. А вот сейчас, по прошествии столь долгого времени, в чандриллианке всплыло нечто новое, неведомое и неприглядное. Ему снова невольно вспомнился Анакин Скайуокер. В том случае до самого последнего момента вряд ли кто мог подумать, что он вдруг станет таким чудовищем. Может быть, лишь Падме догадывалась о чём-то, и вовсе не из-за тяжёлой беременности была такой нервной и подавленной в последний период.
Мон Мотма по-своему поняла молчание альдераанца. Тепло улыбнувшись, похлопала его по руке: