— Опасность для Вас лично?
— В том-то и дело, что чётко понять не могу, — развёл руками отшельник. — И насколько скоро, тоже. Некая призрачная угроза, если можно так выразиться.
— Ну, если Вы решите лететь, здесь останется соответствующая охрана. Со мной команда спецов и одна из самых сильных ведьм Датомира.
— Хм-м…
Кеноби глубоко задумался. Неожиданная образовалась проблема. Да, Бэйл, конечно, ему друг – во время Войн Клонов столько пережито вместе! – но он назвал Лейю дочерью, взял на себя ответственность. Вправе ли теперь сам Кеноби или Йода вмешиваться в чужие семейные отношения? С другой стороны, один раз уже не вмешались, и к чему всё привело? Ладно, другие магистры, но он-то сам, у которого были давние доверительные отношения с Падме! Неоспоримо, наибольшая вина лежала на Анакине. Амбиции, неудовлетворённое честолюбие, попытки решить все вопросы собственными силами, даже когда прямо предлагают: поделись, расскажи, подумаем вместе… Наверное, то, что произошло в тот день на Мустафаре, так или иначе, было неизбежным. Но именно тогда, на борту яхты, мчащейся к Полис Масса, сидя рядом с бесчувственной Падме, он впервые подумал: а не были те самые амбиции и слабости Анакина всего лишь отражением его собственных? Не отразил ли Избранный, подобно вогнутому зеркалу, все их в искажённом и усиленном виде? Позже он несколько раз возвращался мыслями к этой теме и в итоге пришёл к выводу, что напрасно накручивает себя. Слабости у него, безусловно, имелись, и в отношениях с женщинами ему всегда было непросто, что с Сири, что с Сэтин, что с Асаж. Но тем главным, что погубило ученика – непомерным честолюбием – Кеноби не страдал никогда, как и его наставник Квай-Гон Джин. По этой части среди магистров был, скорее, Мэйс Винду. Анакину, выросшему в неволе, всё время было мало свободы, признания, одобрения, в этом и заключалась его беда. Не оттуда ли проистекала и его недоверчивость, стремление держать всё в себе? Возможно. Но возможно, что царская доля ответственности за это лежит на наставниках, прежде всего, на самом Кеноби. В данном вопросе он не пришёл к определённому мнению за все эти годы. Или… боялся признаться себе самому, что, выбери он путь ближе к тому, что говорил и делал Квай-Гон, Анакин не замыкался бы в себе? Да нет, какой страх! Кеноби давно уже ничего не боялся, полагаясь на путеводную нить Силы. Как говорили древние, рядом со Светом все страхи мира умирают, даже страх смерти. Просто очень сложно непредвзято судить о вещах, которые настолько задевают за живое… Так, что-то он отвлёкся. А, собственно говоря, нужно ли вообще говорить с Йодой о Лейе? Вести долгое обсуждение, уговаривать, что в данном случае вмешаться необходимо. Зачем? Чтобы переложить со своих плеч груз ответственности? Нет уж. Квай-Гон взялся бы за дело сам. И ему, Оби-Вану Кеноби, следует поступить так же. Несмотря на возникшее предчувствие, что эта встреча ещё отзовётся ему в ближайшие несколько лет, мало не покажется.
Латс ждала решения отшельника, не прерывая его раздумий, сидела неподвижно, будто её и вовсе здесь не было.
— Вот что, — Кеноби поднялся на ноги. — Не будем тратить время на дискуссии с Великим Магистром. С Бэйлом я встречусь сам. У Вас есть график его поездки?
— Конечно, он официально опубликован в Голонете. Вот копия.
— Каков гиперфактор Вашего корабля?
— Ноль семьдесят четыре, это кореллианский средний перехватчик.
— Успеваем пересечься вот здесь.
— Я примерно так и планировала, — кивнула тиилинка. — Корабль ждёт.
— Позвольте ещё один вопрос, Латс? — произнёс Кеноби, когда они уже шли по улице между возвышающимися округлыми стенами посадочных «лунок». — Почему именно Вас выбрали в качестве посланника?
— Всё просто. Мы – последний резерв корпорации. Вы, вероятно, знаете о недавних событиях в системе Мандалора?
— В общих чертах. Видел новости.
— Тогда Вы должны понять. Потерять заводы Внешней Луны корпорация не имеет права. Встанет и Калевала, и наши собственные верфи, слишком тесная кооперация.
— Говорите как управленец, — усмехнулся в усы Кеноби.
— Знали бы Вы, сколько раз мне приходилось летать к разным смежникам в качестве представителя, — махнула рукой Латс. — Поневоле начнёшь разбираться во всех деталях.
Возле корабля ждали семеро существ. Двое из них – человек и оранжевая твилека – носили мандалорские доспехи. Твилека, видимо, была снайпером: хорошо знакомый магистру плоский ранец с плазменным ружьём стоял у её ног. Ещё двое были одеты в расписанную под пустынный камуфляж клонскую броню «фаза 2», один из них, судя по цвету кожи и характерной чёрной татуировке, происходил с Мириала. Молодой фоллин с характерным султаном волос на бритой голове щеголял в мягкой армированной броне, традиционной для его вида. Наиболее штатскую внешность имели человек в зелёном комбинезоне с обилием карманов и женщина в длинной холщовой куртке нараспашку, рубахе с поясом и длинных сапогах. Если бы не посох из тёмного дерева, её можно было бы принять за обычную сельскую жительницу.