– Надеюсь, у тебя веская причина, чтобы беспокоить меня. Не то чтобы в этой дыре у меня было мало времени, но твой приход сюда в некоторой степени поставил меня и Арбаса в щекотливое положение.– Он оценивающе поднял кольцо на свет. Казалось, он увлекся замысловатой резьбой на нем.– Конечно, ты уверен, что за тобой никто не следил…
Кейн небрежно придвинул фонарь поближе, чтобы лучше разглядеть кольцо. Имель раздраженно нахмурился.
– Интересно… – пробормотал Кейн, протягивая кольцо к свету. Большой ограненный аметист мягко засветился фиолетовым. Имель узнал кольцо.
Его охватил холодный ужас. Рука Имеля инстинктивно устремилась к мечу на боку. Он едва успел коснуться рукоятки, как сзади его охватила чья-то рука и в шею больно уткнулось острие кинжала. Арбас! Он совсем забыл про убийцу.
– Не убивай его еще немного, Арбас,– произнес Кейн, который даже не пошевелился все это время. – Ты знаешь, я думаю, Имель узнал кольцо.
Убийца пошевелил кинжалом, когда товносианец попытался встать. Имель сел.
– Ну и как ты это объяснишь? – спросил Арбас с притворным замешательством.
– Ты знаешь, я думаю, что он так побледнел при виде кольца. А ты что предполагаешь?
– Может, он так поразился величине сапфира?
– Сомневаюсь. В любом случае, это аметист.
– Какая разница.
– Нет, мне кажется, ты на неверном пути, Арбас. Готов поспорить, что Имель как раз думал, что, когда он последний раз видел это кольцо, оно было на знакомой руке. Предположим, на руке того ублюдка, который крался следом за вами.
Голос Арбаса поднялся чуть ли не до визга:
– Следил за нами! О, Имель, это заставляет меня выглядеть легковерным. – Он прижал острие кинжала к шее сильнее. Имель едва дышал, пытаясь втиснуться сам в себя, чтобы отстраниться.
– Это мусейский клинок, – пояснил убийца Имелю. – Члены горных кланов неделями выковывают сталь, придавая ей определенную форму. Они говорят, что сталь слабеет и становится хрупкой, как клинок жителя равнин, если ее не поить вдоволь кровью врага каждые десять дней или около того.
– Я бы сказал, что это пеллинская работа, – заметил Кейн.
– Это потому, что рукоятку приспособил для меня умелец-пеллинит, – обиженно возразил Арбас. – Во всяком случае, дворянин, которому принадлежал этот нож до того, как я его убил, клялся, что это мусейский клинок. Такую сталь ни с чем не спутаешь – глянь, как она легко перережет горло Имелю.
Кейн покачал головой и встал.
– Может быть, но чуть позже. Дай ему вздохнуть. Как оказалось, за вами следовал только один человек, и я его ждал. Я думаю, теперь Имель нам все расскажет.– Он вперил в Имеля свой убийственный взгляд, сейчас пылающий яростью. Имель знал, что он очень близок к смерти. – Кто он был? Почему он следовал за вами? – Кейн не тратил лишних слов на предостережение не лгать, да и Имель, наверное, не смог бы – во всяком случае находясь в плену этих глаз.
– Офицер, который сопровождал меня из Товноса. Это был мой телохранитель. Я прошел трущобы Ностоблета, пытаясь отыскать тебя, и мне казалось необходимым, чтобы он сопровождал меня на некотором расстоянии. Сегодня я приказал ему следовать за мной, когда я пойду с Арбасом.
Кейн поразмыслил некоторое время.
– Да, потому что ты не доверял ему, и у тебя были для этого основания. Стоило Арбасу застать тебя одного, и он убил бы тебя без малейших сожалений ради твоего кошелька – если бы я не велел ему привести тебя сюда. Любопытство с моей стороны. Мой друг Биндофф сказал мне, что ты младший отпрыск обедневшей товносианской дворянской семьи, человек сомнительной честности, но, по общему мнению, довольно ловкий – и что ты пришел к нему с весьма любопытными рекомендациями и спросил, где найти меня.
Так что ты оправдан, но не прощен. Учитывая, что в Южной Лартроксии каждая добрая душа жаждет моей крови, я не могу рисковать. Твой приход сюда был риском; твой приход с сопровождением – еще большим риском. Может быть, этой ночью мне сопутствует удача, так как я не обнаружил никаких признаков, свидетельствующих о том, что за твоим другом следили. Во всяком случае, мне пришлось ждать под дождем довольно долго, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Понимаешь, я тоже не доверяю тебе, Имель. Так что я ждал снаружи на скалах в стороне от тропы. Проследил, как ты и Арбас прошли, и потом встретил твоего друга. Боюсь, я его очень испугал. Зато у него было любопытное колечко.
С обманчивой небрежностью он бросил кольцо в кучу всякой всячины, добытой из гробниц. Он сделал знак разочарованному убийце отпустить товносианца и спросил:
– Еще раз. Что у тебя за дело?
Когда Арбас убрал клинок, Имель медленно выдохнул. Струйки пота, стекавшие с лица, жгли алую линию на горле. Его шея горела в том месте, где ее обожгло дыхание убийцы. Собираясь с мыслями с усилием, от которого, он знал, зависит его жизнь, Имель начал:
– Я послан сюда человеком, которому нужны твои услуги и который охотно заплатит за них по-королевски.
– На самом деле? Несколько туманно. Все-таки будь поточнее. Как мне заплатят?
– Богатством, властью, положением – может быть, королевством.
– Ты меня заинтересовал. А теперь в подробностях. Особенно в отношении моих «услуг», как ты это назвал.
– Конечно. Но для начала, что ты знаешь о делах Товносианской империи?
– О ее текущих делах – немного. Я уже несколько лет не был на островах.
– В этом случае, прости, но мне придется начать с довольно длинной истории, чтобы объяснить мое задание.
– Если я найду ее интересной, – пробормотал Кейн и затем приглушенно воскликнул: – Нет, вы только посмотрите! – Злобно попискивающий жук подбежал к столу и уверенно направился к мигающему фонарю. Кейн подхватил большущего скарабея и зачарованно наблюдал, как тот переползает с одной руки на другую. – Посланец от мертвых. Они любят прятаться в гниющих черепах.– Он взглянул на напряженное лицо Имеля. – Вперед. Я слушаю.
Неистен Мариль правит ныне как монарх Товноса, этот трон дает ему также титул императора Товносианской империи – островной федерации к югу и востоку от Лартроксианского берега, за Средним морем. Как тебе, наверное, известно, империя возникла два столетия назад на этом архипелаге из восьми крупных островов, каждый площадью от двух до трех тысяч квадратных миль, примерно дюжины меньших островов и бесчисленных клочков земли, слишком мелких, чтобы о них говорить. Как самый большой и могущественный остров, Товнос был центром почти все время существования империи, и Неистен Мариль – потомок рода, долго дававшего сильных и искусных правителей.
Когда его отец, Неистен Сирром, умер, на трон был еще один потенциальный претендент – старший сводный брат Неистена Мариля, Лейан, внебрачный сын Неистена Сиррома и обольстительной дворянки из Тресли. Поскольку Лейан был незаконным сыном, он не носил династического имени и не имел шансов на престол – разве если Мариль умрет, не оставив сына-наследника. Поэтому он был в смятении, когда его младший брат рано женился на своей дальней родственнице из Кварноры и она вскоре понесла.
Молодая жена подарила ему дочь по имени М'Кори и вскоре снова понесла. Но когда время разрешения от бремени уже приближалось, она заболела и умерла, не родив ребенка. Ходили слухи, что ее отравил Лейан, чтобы она не дала наследника, но она всегда была болезненной, и, вероятно, вынашивание двух детей подряд оказалось большей нагрузкой, чем она могла выдержать.
В течение нескольких месяцев после этого Мариль был неприступен, его душу раздирали противоречивые чувства. Одним была дикая ярость от разочарования – ибо он лично рассек ее утробу и извлек сына, которому не хватило всего нескольких недель, чтобы появиться на свет. Но он глубоко любил ее, и его ярость превращалась в отчаяние, его мучило чувство вины за то, что он слишком настойчиво заставлял свою молодую жену подарить ему сына. Время потихоньку исцелило муки, разрывавшие его душу, но он стал суровым, не ведающим любви человеком с характером, который и прежде не был мягок, а теперь стал еще хуже. Казалось, он изгоняет все мысли о прошлой или будущей женитьбе; его дочь М'Кори страдала от отцовского пренебрежения. О ней заботился Лейан – не из жалости, но потому что у него было двое сыновей, Лагес и Роже, он лелеял мысль о женитьбе одного из них на М'Кори и хотел таким образом обеспечить престол для своего рода, если не для себя самого.