Я хмыкнул и оседлал его бедра, довольный тем, что сижу и смотрю на него, такого красивого и моего.
— Я заключу с тобой сделку.
— Я весь во внимании.
— Ты отдохнешь, а в следующем месяце мы куда-нибудь поедем, только мы вдвоем.
— Отпуск? — спросил я, забавляясь. — Хочешь сказать, что возьмешь меня в отпуск.
— Ага.
— Но как?
— У нас обоих накопилась уйма отпускных дней.
— Да, но… — и тут до меня дошло, что теперь Ян в полном моем распоряжении, что он больше не уедет, потому что действительно уходит из армии.
Я быстро перевел дыхание.
— Ты к этому привыкнешь.
— К чему именно? — спросил я, стараясь держать себя в руках. Не каждый же день начинаешь жить полной жизнью. Всепоглощающее чувство радости нарастало в груди, и было трудно не закричать, не заплакать или просто не потеряться во всем этом из-за мужчины, которого я любил.
— К тому, что я рядом.
Я кашлянул.
— Все будет хорошо.
Ян тихо рассмеялся, положив руки мне на бедра и крепко сжимая их.
— Значит, отпуск? — прохрипел я.
— Ага. Куда захочешь.
Я кивнул.
— Ловлю тебя на слове.
— Хорошо.
Я скатился с него и лег рядом, все еще прикасаясь к нему.
— Расскажи мне, каково это — быть бывшим спецназовцем?
Несколько секунд Ян молчал.
— Еще точно не знаю. Это так ново. Пока даже неофициально.
— Да, но…
— Я хочу тебе все рассказать, — настаивал он, — правда. Но это касается только нас, и больше никого.
— Ладно.
Он прилег на бок лицом ко мне и провел пальцами по моему подбородку.
— Я серьезно. Я хочу поговорить с тобой и утомить тебя каждой мелочью, но здесь слишком много людей, и как только я начну, мне уже не захочется останавливаться, совсем как когда мы трахаемся.
Я рассмеялся.
— Это так романтично.
Его улыбка стала самодовольной.
— Я знал, что ты так подумаешь.
— Ян…
— Я знаю, что ты хочешь знать все, Ми, и обещаю тебе рассказать.
— Это очень важно.
— Я знаю, — согласился он, проводя большим пальцем по моей брови.
— Может, хотя бы объяснишь, почему расследование дела Лохлина закончилось так внезапно?
— Для них не открылось ничего нового. Очевидно, Лохлин был неуравновешен, и это стало довольно ясно из всех отчетов. Держать нас там оказалось бесполезно, это ни на что не пролило бы свет, поэтому нас просто отпустили.
Я был очень благодарен.
— В этот раз я скучал по тебе больше обычного.
— Я тоже. Я чувствовал, что время между моими отъездами становится все короче и короче, а каждый уход причинял почти физическую боль… пора было с этим что-то делать.
Его слова могли заставить мое сердце остановиться.
— Ты же знаешь, что теперь для нас все будет по-другому.
— Что именно?
— Я все время буду рядом, — объяснил Ян, снова убирая мои волосы с лица. — Я знаю парней, которые развелись после того, как уволились, потому что сводили своих жен с ума.
Я провел рукой по его груди.
— Ага, но об этом можешь не беспокоиться.
— Уверен? — поддразнил он меня.
— Да, детка, я уверен, — вздохнул я, а затем сделал глубокий вдох. — Итак, могу я спросить, сколько времени потребуется, чтобы твоя отставка вступила в силу?
Его ленивая улыбка сменилась громким вздохом.
— Что?
— Ты произнес это так, словно тебе безразличен мой ответ.
Я зарычал на него.
— Просто скажи мне.
— Ну, — начал Ян бархатным и глубоким голосом, скользя пальцами по волосам у меня на затылке и обхватывая голову, — понадобится от девяти месяцев до года для обработки всего процесса, как только я его начну.
— Начнешь его?
— Подам заявление, — пояснил он, подталкивая меня в поцелуе откровенного собственника, томном и настойчивом одновременно.
Мне нужно было кое-что знать, нужно было, но это… то, как он обращался со мной, словно я полностью принадлежал ему. Я просто хотел большего.
Моя дрожь заставила его улыбнуться и откинуться назад.
— Нет…
— Значит, как только я подам заявление, — сказал он, заставив меня замолчать, — меня больше не будут посылать на задания.
У меня перехватило дыхание.
— Ты больше не уедешь?
Он покачал головой.
— Я просто буду проходить спецтренировки одни выходные в месяц и две недели летом.
Я знал, что это такое — ежегодное обучение, так что мне не нужно было уточнять.