Ни при каких обстоятельствах.
— И мы вовсе не предполагали, что все так выйдет. Отчасти то была просто случайность, — сказал Бейтс, повышая голос. Я догадался, что мое молчание начинает его немного пугать. — Мы не планировали, что он пробудет там так долго.
Все казалось слишком тесным: одежда, пальто, но в основном моя кожа. Мне нужно было содрать все: плоть, мышцы, кости — и выпустить на волю яростную ненависть, что сжигала меня изнутри, начиная с той дыры, которую разъела в желудке.
— Мы его вернули, — выдавил Бейтс, это прозвучало скорее умоляюще, чем убедительно. — Очевидно же.
— На сколько… — мой голос дрогнул, охрипнув от боли, — …на сколько вы его бросили?
— Мы его не бросали. Он застрял. Мы оставили его задницу на пару часов максимум. Он сам попал в плен, — ехидно ответил Оделл, и вся его самодовольная, сердитая физиономия выражала вызов. Он ненавидел Яна. Я почти чувствовал запах этой ненависти, как будто испорченное мясо гниет изнутри. — И они держали его всего три дня.
Я пристально посмотрел Оделлу в глаза.
— Но не распространяйся, Джонс, потому что никто кроме нас об этом не знает. Это не вошло ни в один отчет.
К тому же все произошло очень давно.
Медленно, спокойно я втянул в легкие холодный влажный воздух и выдохнул.
— Вы, парни, езжайте на поминки. Мы с Яном вас догоним.
— Оу, ну не надо так, — уговаривал Оделл, его слова напоминали густой прогорклый мед, который он источал вокруг. — Не сердись из-за него. Много воды утекло с тех пор.
— Так ты себе и повторяешь?
— Не говори ничего такого, о чем потом пожалеешь, Джонс.
Я пожал плечами.
— Мне просто интересно, почему вы на самом деле его бросили.
— Я только что объяснил тебе почему.
— Не-а, — поддразнил я его, ухмыляясь, как всегда, когда вел себя как говнюк. — Не верю, что Ян трахал жену лишь одного твоего приятеля.
Оделл покраснел. Мгновенно стал пунцовым. Просто потрясающе.
— Ах ты сукин…
— Я слышал, как ты говорил о своей жене, — лукаво намекнул я. — Грета, верно?
— Лучше бы ты заткнул свой грязный гребаный рот! — взревел он, указывая на меня.
— Миро? — Я услышал, как Ян окликнул меня сзади.
— Он переспал со всеми женами или только с твоей и с женой другого несчастного сукина сына?
Оделл задрожал от ярости, его взгляд стал пустым, будто у акулы перед тем, как она откусывает большой жирный кусок от тюленя.
— У тебя разве нет детишек? Примерно лет пяти?
Судя по тому, как он набросился на меня, так оно и было.
Дело в том, что ударь я его первым, и меня могли отстранить от работы, или того хуже. А если я этого не сделаю, то как смогу снова посмотреть Яну в лицо, после того как узнал обо всем?
Существовала только одна достойная альтернатива. Следовало привести Оделла в такую ярость, чтобы он набросился на меня, как разъяренный бык. Он должен был нанести первый удар. Но как вообще заманить в ловушку обученного солдата? Что можно сказать, чтобы заставить человека со стальными нервами расколоться?
По отношению к парню я поступил дерьмово, но бросить Яна на верные пытки и возможную казнь было выше по шкале дерьма. Поэтому, когда Оделл нанес удар наотмашь и промахнулся, я ответил ударом локтя в самодовольную физиономию Пита Оделла. После этого единственным самодовольным засранцем, скандалившим на похоронах, был я.
ГЛАВА 7
ВЫ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ НАВЕРНЯКА, когда сломали кому-то нос. Даже сомневаться не приходится. Звук влажного хруста, будто ступаешь по снежному насту, ни с чем не спутать. И, конечно же, хлынувшая кровь и пронзительный звериный вой, который издает большинство людей, за исключением боксеров или наемных убийц. В фильмах все принимают это как настоящие мужики, даже женщины, но в реальной жизни колени подгибаются, и они падают на землю.
Оделл впечатлял. Он опустился на одно колено, но не более.
Бейтс оттолкнул меня, и я все прекрасно понимал. Они с Оделлом были приятелями, братьями по оружию, так что он сделает все возможное, чтобы оттащить меня от него.
— Оставь его, — приказал Оделл, поднимаясь с колен и глядя на меня. — Я разберусь.
Я повернулся, когда он снова замахнулся, так что удар пришелся мне в плечо, а не по лицу, как накануне с Кокраном. Придется написать моему инструктору по борьбе из полицейской академии: приемы, которым она меня научила, сослужили хорошую службу в бою. Сержант Гарза обожала швырять всех нас, кандидатов, куда попало. Она твердила, что это ее святая обязанность.